— Зачем же вы тогда рекомендуете им читать Ленина? И, тем более, еще и курсантам, большинство из которых не имеют восьмилетнего образования?!
— Хватит разглагольствовать! — подскочил замполит. — Если мы будем во всех вопросах разбираться, то тогда зайдем в такие дебри, что сам черт ногу сломит! Если партия требует изучать работы Ленина, значит, так и надо! И давай покончим с этим!
— Хорошо, товарищ капитан, — ответил Зайцев. — Я и не собираюсь говорить об этом. Мне все и так уже давно ясно!
— Ну, и ладно, — успокоился Вмочилин, не поняв намека курсанта в последних словах. — А о чем говорят прибалты? Не слышал ли ты высказываний кого-либо из литовцев или латышей? — Он склонился ближе к Ивану. — По-моему, у тебя появились друзья из их лагеря?
— Да вы что, смеетесь?! — поднял брови Зайцев. — Они только на своих языках и разговаривают! А я ж ведь не знаю ни литовского, ни латышского, ни эстонского!
— А кто тогда с тобой был там, в библиотеке части? — махнул рукой замполит.
— Да это были просто случайные попутчики.
— Но ты ведь узнал их имена?
— Узнал, но что из того?
— А ты поближе познакомься с ними, расспроси, откуда они, кто их родные, узнай об их настроениях.
— А если они не станут со мной разговаривать?
— Надо постараться добиться их расположения. Нам очень важно знать, не замышляют ли прибалты какой-либо антисоветской выходки в роте. Ведь нет ничего опасней, чем антисоветская агитация и пропаганда! Народ наслушается их сказок и начнет громить все кругом! Таких случаев по стране было немало!
— Все ясно, — сказал Иван.
— Ну, коли ясно, тогда можешь идти выполнять задание! — и довольный собой замполит открыл дверь. — Будь здоров!
Что же было ясно Ивану из сказанного Вмочилиным? Да то, что коммунисты, как огня, боялись любой неугодной им информации! Сколь же глубоко они уважали свой народ, если были убеждены в том, что любая сказка способна привести его в мятежное состояние!
С этими мыслями несостоявшийся осведомитель пришел в казарму.
Еще на улице он услышал пение и крики, доносившиеся из Ленинской комнаты. — Никак репетиция хора?! — удивился он.
Немногочисленные курсанты сидели в спальном помещении взвода на табуретах у кроватей. — Значит, не все участвуют в самодеятельности, слава Богу! — подумал Иван. Он очень не любил такие мероприятия и особенно не переносил песен о Ленине.
Вдруг раздалась музыка, напоминавшая похоронную. Играли на баяне. — Ленин всегда живой! Ленин всегда с тобой! — пели хором воины.
Из другого же конца казармы, из ротной канцелярии, неожиданно прозвучала несколько иная мелодия. Там, видно, готовилась к выступлению другая группа, которая была, вероятно, малочисленнее той, что собралась в Ленинской комнате, поскольку некоторое время не было слышно ни слов, ни музыки, заглушаемых певшими в передней части казармы. Лишь когда в канцелярии открылась дверь, все стало ясно.