— Гарри, процесс взросления включает в себя способность…
— К чему? Взгляните-ка в глаза человеку, который спал с Лили Поттер и действует теперь так, как будто ничего не было! — наверное, это худший вариант развития событий, но какого черта!
— Откуда ты…
Снова обрываю его.
— По крайней мере, ты не пытаешься этого отрицать. Вон отсюда, Люпин! Немедленно!
Он вылетает из палатки, как будто за ним гонятся черти. Даю себе мысленный подзатыльник за то, что поддался порыву. Я ведь сейчас просто пнул его по яйцам за то, что он когда-то сделал в 1981-ом. Наверняка ему часто вспоминается этот день, а я слишком хорошо знаю о его самоедстве. В душе Ремус Люпин — хороший человек. Дамблдор — отличный пример в плане того, что хороший человек не обязательно совершенен.
Следовало бы оставить все в прошлом, но я не могу.
Несмотря на преимущества, полученные благодаря воспоминаниям, мое тело — тело подростка, которого одолевают гормоны. Поразмышляв, не пойти ли за ним следом, я все-таки остаюсь на месте, наблюдая за тем, как на седьмой минуте Флёр завершает свои усыпляющие чары. Она плавно двигается вперед, намереваясь забрать свой приз.
Дракон, громко всхрапнув, выпускает из ноздрей струю пламени. Огонь поджигает мантию на правой руке и наверняка оставляет ожог. Она вскрикивает, и её изящный отход превращается в бегство от пробуждающегося дракона, пока он ещё не пришел в себя окончательно.
Рядом с палаткой она останавливается и сбивает пламя с рукава. Несколько раз на турнире я видел у неё на лице подобный взгляд, сердитый и расстроенный. Значит, она недовольна своей работой.
— Отлично сделано, — говорю я. — Конец несколько снизит общий результат, но, думаю, ты будешь первой. Пойдем, наложим бальзам на руку, пока мадам Помфри тебя проверит.
Запрыгивая на диагностический стол и отдаваясь в милосердные руки Поппи, она что-то бурчит себе под нос. Взглянув на меня, медсестра спрашивает:
— А где мистер Люпин?
— Ушел, — отвечаю я, открывая банку с бальзамом.
— Странно. Он сказал, что во время задачи это место — его пост. А сейчас не двигайтесь, мисс Делакур.
Когда Поппи принимается за диагностику, накладываю на предплечье Флёр замораживающее. Очистив руку от обугленных остатков рукава, осматриваю место ожога. Кожа, обычно сливочного цвета, выглядит как после сильного солнечного ожога. Когда я начинаю накладывать бальзам, она рефлекторно вздрагивает, несмотря на то, что ничего сейчас не ощущает. Подняв глаза, успокаивающе ей улыбаюсь.
— Ничего особо серьезного. К утру будешь как новенькая, — Поппи кивает, соглашаясь с моей оценкой.