Мои прогнозы оправдались. Не прошло и получаса, как, наевшись пирогов и торта, девочки, некоторое время смотрели в окно, потом поиграли, и вскоре начали зевать. Я вышел из купе в тамбур и, опершись о поручень, засмотрелся в окно. Поезд уже выехал за черту города, и мимо тянулись унылые пейзажи пригородной зоны. Своей убогостью они навевали тоску и мысль о том, что разруха, грязь и нищета не скоро исчезнут с лица страны, в которой мне пришлось родиться, жить и работать. Я отвернулся, и в этот момент дверь в купе отворилась, и Мария Викторовна вышла из купе и осторожно закрыла за собой дверь.
— Не возражаете, если минут пять постоим в коридоре. Они сейчас заснут, и можно будет передохнуть?
Я улыбнулся и произнес:
— Да, чувствую, вам достается. В таком возрасте, да еще с двумя.
Она как-то странно посмотрела в мою сторону. Было не понятно, то ли она осуждает мое высказывание, то ли принимает сочувствие, с каким оно было сказано. Слегка наклонив голову, она посмотрела на меня и неожиданно произнесла:
— Не надо сочувствовать. Вам, мужчинам, всегда кажется, что это самое трудное — воспитывать маленьких детей, поэтому вы под любым предлогом бежите из дома. Дети доставляют радость, даже тогда, когда кажется, что с ними невыносимо тяжело, но вам этого никогда не понять.
— Отчего же? Я тоже отец. Правда, у меня уже довольно большая дочь. Но когда была маленькая, все было точно так же, но я не старался бегать от трудностей, — словно оправдываясь, произнес я, и добавил, — И все же с детьми много трудностей, чтобы вы не говорили.
— Иногда с взрослыми людьми бывает гораздо больше трудностей, чем с детьми.
— Что вы имеете в виду?
— Так, ничего. С ребенком трудно, потому что он ребенок. Надо объяснять, учить, воспитывать. Он взрослеет, и все встает на свои места.
— Наверно, вы правы.
Мы замолчали. Я снова повернулся и стал смотреть в окно.
— Тоска.
— Простите что?
— Тоска, говорю. Посмотрите на мир за окном. Можно подумать, что только что закончилась война. Вон дом. Он же накренился так, словно рядом упала бомба, и от взрывной волны его перекосило. А ведь прошло пятьдесят с лишним лет, и в нем, возможно, живут люди. Разве это можно понять, если вспомнить, какие дома, коттеджи строят в Москве и Подмосковье.
— Ах, вы об этом. Россия. Недаром говорят, умом Россию не понять.
— Это точно.
— И все же сколько раз езжу в командировки в другие города и вижу такие картины, невольно удивляюсь увиденному. Вроде давно пора привыкнуть, а не могу.
— Или не хотите?
— Да нет. Это совсем не причем. Сам факт существования такой жизни удручает и удивляет. Весь мир живет иначе, а мы все по старинке.