.
Не менее того гетман злился на Серко и за то, что он все еще не переставал сношаться с Хмельниченко, принимал письма из Крыма и не прекращал вопроса об обмене пленными. 2 марта писал Серко из Крыма Ширин-бей, что хотя хан и султан с государства сходят, но он, бей, готов додержать с Серко учиненный между крымцами и казаками договор, лишь бы только и запорожцы додержали его, о чем просил известить его, будут или нет казаки крымцам верны. Серко, отсылая гетману письмо бея, вместе с тем писал ему, что бею дано слово быть с Крымом в мире не для чего иного, как для размена пленных, но и то только до святого Георгия, а после святого Георгия гетману будет дана весть, и как гетман Серко посоветует, так он с Крымом и поступит[868].
Узнав доподлинно о всех сношениях Серко с врагами русского царя, Самойлович, отправляя в Сечь царского посла с жалованьем войску низовых казаков, приказал, для разузнания дела, казаку Полтавского полка Ивану Красноперченко и товарищам его собрать сведения о всех намерениях запорожцев. Прибыв в Сечь, Красноперченко и товарищи его узнали, что турский султан имеет намерение идти на Украину, что запорожцы готовы выступить против него; что с крымским ханом они будут держать перемирие, ради откупа пленных, только до святого Георгия; что Юрий Хмельницкий присылал в Сечь трех казаков, чтобы склонить запорожцев на свою сторону, но запорожцы в том ему отказали, а во всем положились на государскую волю. Сам Серко призывал Красноперченко в свой курень одного и спрашивал его о своей жене, детях и доме, потому что он, Иван Красноперченко, с его женой «в прежние лета был воспреемником». Призывал к себе Серко и Тишка Ганусенко, которого гетман из Батурина посылал к Серко; тому Серко, сняв со стены Спасов образ и поцеловав его, говорил, что если он не верен царскому величеству и враг гетману, то пусть бы тот образ побил и душу, и тело его[869].
Собрав все сведения о Серко и усмотрев в них «явные свидетельства» нерасположения к царю и вражды к себе, гетман все-таки нашел нужным ладить с Серко и для того, чтобы отвлечь его от злого намерения пересылок с турками и Юрием Хмельницким, определил послать ему увещательное письмо и удовольствовать разными запасами. В письме гетман советовал кошевому и всем казакам не обольщаться обещаниями князя-чернеца о готовности его способствовать освобождению пленных товарищей их, а более всего не надеяться на басурман, которые подданным своим христианам ни вольностей не дают, ни креста святого ставить на храмах, ни пения божественного в церквах, ни открытых знамений на себе творить не позволяют; а во время войны не для сражений и воинских дел, а только лишь для сооружения мостов и для починки переправ употребляют, – того же не было бы и запорожским казакам. В заключение письма гетман извещал казаков, что он велел изготовить им в Переволочне 200 бочек муки, 40 бочек пшена, несколько полтей ветчины, за которыми советовал им, по прежнему обычаю, прислать в Переволочну нескольких своих товарищей