Она посмотрела вниз и увидела написанные на ее плоти доказательства того, что она пробыла в этой комнате, возможно, под наркотиками или в коме, долго, очень долго. Бесчисленные отметки от игл изрешетили ее руку над внутривенным катетером, который все еще крепился к левому запястью, кишка трубы вилась и закручивалась спиралями на полу. Она была одета в больничный халат, босая и нагая под ним. Ее кожа, цвета наклеенных на стены обоев, местами синюшная и багровая, плотно обтянула суставы. Лилли выглядела такой же истощенной и бледной, как люди на фотографиях военнопленных, освобожденных из сырых клеток, которые прятались от дневного света, – все это заставило ее еще раз взорваться неуместным, истеричным, невеселым смехом.
«Фшшшш! Бац! Фшшшш! Бац! Фшшшш! Бац!»
Она сделала еще одну попытку сесть, на этот раз успешную. Ее охватила дурнота. Она вытащила катетер из запястья, вызвав приступ острой, колющей боли в руке. В нем не осталось крови, и труба совершенно высохла. Она еще раз захихикала. Ее сердце бешено колотилось. Адский хор рычания, криков и оружейных выстрелов снаружи набирал силу и громкость, рой мертвецов приближался. Она отвернулась от двери, и ее вырвало.
Содержимое желудка вырвалось из нее, ярко-желтое – внутри него не было ничего, кроме желчи, – расплескалось по плитке, измарав пустые пакеты из-под глюкозы. Ее шумно рвало и трясло от конвульсий до тех пор, пока не осталось ничего, кроме тонких ниточек слюны, свисающих с нижней губы, что вызвало еще один приступ истерического смеха. Ее голос охрип от напряжения и обезвоживания, она смеялась и стонала одновременно. Звучало это словно вой гиены. Она упала на бок, все еще вздрагивая.
«Фшшшш! Бац! Фшшшш! Бац! Фшшшш! Бац!»
«Фшшшш! Бац! Фшшшш! Бац! Фшшшш! Бац!»
Ее тело успокаивалось, пока она прислушивалась к хаосу, который приближался к двери. Дверь.
Она посмотрела вверх. Ее голова, казалось, весила около центнера. Она не видела двери. Ее тело дрожало, зрение плыло, в сухих расширившихся глазах все двоилось, а сердце неритмично билось.
Лилли никогда не была так обдолбана. Даже во время самых диких вечеринок с Меган – даже в ту ночь, когда она забыла, сколько таблеток экстази она приняла, и гуляла по Cavern Club с юбкой на лодыжках – она не плыла настолько. Она чувствовала жар и одновременно тряслась от озноба. Она разглядывала яркие белые пятна света на границе зрения, пока искала дверь.
Наконец она увидела ее – лакированную дубовую панель с длинной металлической ручкой вместо привычной круглой, закрытую, с задвинутой щеколдой. До двери было около пятнадцати футов. Лилли поползла к двери.