Эта традиция также еще сегодня внятно обращается к нам. Сегодня эта традиция ставит нас перед альтернативой: верность или измена. Мы здесь можем только повторить слова, которые мы поставили перед началом этой нашей мысленной экскурсии в мир древних героев. — Сегодня мы стоим перед властной потребностью быть обязанными преодолевать — будь это преодоление усталой, бескровной, сформированной из ханжески религиозных чувств или абстрактных рассуждений духовности — или же преодоление материалистической дегенерации деятельного действия. Даже если внешние и обусловленные временем формы проявления древнеарийской традиции действия и принадлежат прошлому, то присущий ей дух все же жив также еще сегодня и может выдвигать наивысшие требования к старым и заново созданным идолам.
Прежде всего: к новой жизни должен вернуться идеал той силы, которая одновременно является духом; той победы, которая одновременно является озарением и освещающей славой. Пусть варварская цивилизация по-прежнему опьяняет себя животно-активистским и механическим жизненным идеалом — все это не интересует нас, не касается нас.
Война: скажем это громко: война не должна быть для нас ни жестокой бойней, ни печальной необходимостью, а дорогой к более высокому образу жизни и проверкой божественного послания народа.
Для древнего арийца каждая война была, впрочем, подобием вечно продолжающейся борьбы между метафизическими силами: на одной стороне стояла грубая сила, титаническо-теллурическое, варварское в классическом смысле, женственно-демоническое. Мы уже подчеркивали, что наша культура сегодня переживает годы решения, последний смысл которого самым тесным образом связан с таким познанием. После крушения нашей старой Европы, после рационалистических и индивидуалистических опустошений и всего того, что осуществили восстание масс и демония материализованного коллективизма в каждой области вплоть до конечной точки большевизма, темные силы сегодня готовятся к последнему наступлению. Этим силам точнее всего соответствуют представления древних арийцев о подземных силах, которым, в символике священной борьбы, противостоял солнечный принцип порядка с его воинством.
Сегодня это познание и этот метафизический дуализм должны быть вызваны к новой жизни и придать последний смысл нашему героическому предназначению. Должен образоваться новый фронт и объединить всех тех, которые еще держатся и являются носителем традиции. Из давних времен еще звучит внушающая формула: «Жизнь как лук; душа как стрела; мишень, которую нужно пробить — наивысший дух». Пусть это будет лозунгом новой Священной войны, принципом непреодолимого, героического и как бы метафизического размаха. Это не парадокс: вероятно, наши древние мифы о последнем решении и последней битве, о по-новому просыпающемся героическом войске в борьбе против вырывающейся демонии мира масс, наша солнечная традиция и мистика победы никогда не были так интенсивно актуальны, какими они будут в грядущие годы; во времена, которые придадут форму всей западной европейской судьбе.