После такого признания Манчини немногого стоят его размышления о природе колебаний и исправлений резчика-фальшивщика при процарапывании сегмента , мол, не хотел ли он сперва написать или даже [Mancini 2004:22]. Помнится, Хэмп, фантазируя насчет влияния на автора нашей надписи со стороны еще не найденного фалискского текста из Чивита Кастеллана, где встречается словоформа f[if]iqod «вылепили», готов был увидеть в том же даже переделку из [Hamp 1981:152]. . Ясно одно: Манчини не только не опроверг «аргумента от диграфа», но, сам того не желая, этот аргумент усилил – и усилил очень значительно, укоренив «надпись Мания» в контексте латинских памятников VII-VIв. до н.э. Прямо по-библейски у него вышло: желая проклясть – благословил!
5. Зато, обратясь к упомянутой фалискской надписи с ее разбиением pe⁝para[i], Манчини, казалось бы, сумел убрать с поприща гвардуччианцев мешавший им камень. Не пытаясь ни передатировать находку фалискского сосуда, как Хэмп, ни пересмотреть словесное разбиение текста, подобно Перуцци, он всего лишь силится развеять чары Пренестинской фибулы и «надписи Мания», якобы внушившие ученым ложное представление о pe⁝para[i] как о непременно глагольной форме. Он предлагает конструкцию arcentelomhuti cilom⁝pe⁝para[i..]douiad трактовать как изоморфную к praviosurnam⁝sociaipordedkarai с тем же самым субъектом – Правием, а parai как датив от para «пара, спутница, подруга», синонима к socia, родственного лат. par,paris. В целом у него выходит что-то вроде: «Правий урну подруге подал дорогой. Я – урночка, вылепленная…(fitaОтвет. Манчини предложил такое понимание надписи из Чивита Кастеллана, которому, по-видимому, суждена успешная конкуренция с версией сейчас нам привычной. Оспорить ни ту, ни другую пока невозможно. В частности, возведение фалиск. pe к предлогу или наречной частице per поддерживается известными фалискскими написаниями mate<*mater и uxo вместо uxor и наряду с последней формой [Giacomelli 1963:251,259]. Обсуждая сегмент , сторонникам подлинности «надписи Мания» следовало бы оставить возможный параллелизм с фалискским в боевом резерве, пока же сделать основной упор на причастность написания с Пренестинской фибулы многовековой италийской традиции письма с внутрисловесной «грамматической» интерпункцией.
6. В заключение Манчини фронтально сопоставляет 12 графем надписи на фибуле с их же реализацией по 35 архаическим латинским, италийским и этрусским памятникам. Его выводы: среди этих памятников «надпись Мания» якобы беспрецедентна своей