. Таким образом, сизигийная пара Прометей-Фос и световой вожатый противопоставляется земному Адаму и его проводнику Антимиму. Почему Корбен прибегает здесь к сравнению с Титаном Прометеем? Во-первых, Прометей все же не совсем Титан
>105>>106>107, вернее, титаническое начало в нем выражено довольно слабо. Он находится между богами и Титанами, а потому не принимает участия в Титаномахии, в ко-
>157 Корбен А. Световой человек в иранском суфизме. М:. Волшебная гора, 2009. С. 33.
торой должен был занять сторону Титанов. Можно назвать это «отречением» от своей природы. Фридрих Юнгер отмечает, что «хотя он и принадлежит к Титанам, он помогает Зевсу советом в его борьбе с Титанами. Он отходит от титанической сущности в ее исконном виде, он отдаляется от нее. Но на таком же отдалении он находится и от богов, и с этим связан тот факт, что он предстает как одиночка; со всех сторон он освещается светом»>106>. Прометей абсолютно обособлен, он не намерен входить ни в круг олимпийских владык, ни в круг двенадцати великих Титанов. Он не желает свергнуть Зевса, и в то же время открыто ему противостоит, — но делает это как одиночка. По замечанию Юнгера, Прометей близок к человеку так, как ни один бог; именно он создает смертные творения, которые становятся «орудием в борьбе против богов, против Зевса» (по одной из легенд из пепла сожженных Зевсом Титанов людей создает ни кто иной, как Прометей>107>). С учетом всего изложенного новых вопросов к Корбену возникнуть не должно. Вспомним, что писал о Прометее другой мыслитель-традиционалист Юлиус Эвола: «Хотите или нет, определенная верно понятая «прометеевская» черта всегда будет присуща наивысшему типу посвященного»>108>>109.
Двуединство (Фос и его световой вожатый, Гермес и Совершенная Природа), о котором пишет Корбен, «ни в коем случае не может быть сплавом ормаздова света и ахриманова мрака или, если
>159 Юнгер Ф. Греческие мифы. СПб.: Владимир Даль, 2006. С. 81.
>160 «Подкравшись к Младенцу, поставленному Зевсом владыкой мира, титаны «пожрали плоть его, огнем палящим / Насытились — и пали пеплом дымным» [6, т.2, 145]. Прометей пытается искупить совершенное собратьями «метафизическое грехопадение». Из «живой персти», в которой еще теплился огонь Младенца, титан создает человеческий род. Чада Прометея наследуют двойственную природу, соединяющую в себе титаническое и дионисийское начала. Первое влечет их к греху, отпадению от божественного всеединства, второе — дарует надежду на спасение. При помощи человека Прометей надеется привлечь на землю сердце Диониса, сокрытое Зевсом в глубинах Сущего», — так комментирует трагедию «Прометей» Вяч. Иванова С. А. Кибальниченко (Человек в трагедии Вячеслава Иванова «Прометей». ВЕСТНИК ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2011, No2).