мнился и Кереньи, писавший: «В действительности старейшим героем трагедии был враг Диониса. Чтобы сам бог мог воплотиться через замещающее его жертвенное животное, его заместитель должен был умереть, а перед этим еще и возжелать уничтожить бога, то есть самого себя. За это он должен был поплатиться»>241. Враг Диониса действительно присутствовал в древней трагедии либо как герой, находящийся под влиянием Логоса Великой Матери, либо как чистое воплощение титанического начала (напр., мотив титанического богоборства и богохульства); и в этом случае герой вставал в оппозицию по отношению к Дионису. Кто они, враги Диониса?: прежде всего, преследующие его титаны; не в последнюю очередь — Пенфей, Ликург, Орфей (по Шеллингу); «врагини» — Гера, Диана, Гестия (по Е. Головину). Пенфея Кереньи называет среди героев «пратрагедии», также отмечая, что страдающего Диониса некогда называли этим именем (Пен-фей — «Страдалец»). «Как герой, — читаем мы, — это имя мог носить только враг бога и одновременно его жертва»>166>. Согласно легенде, фиванский царь Пенфей воспротивился введению культа Диониса, за что был растерзан вакханками (в числе которых была и его мать), принявшими его за дикого зверя. Об этом можно прочитать в «Вакханках» Еврипида. Тем не менее, все сказанное справедливо лишь для тех представлений, где подразумевалось явление Диониса в ипостаси Загрея. Но как быть с двумя другими, в особенности с ипостасью грядущего Диониса? Возможна ли эпифания Иакха в театральном пространстве, вернувшем себе сакральный статус? Мы склонны считать, что это должно стать первостепенным делом новых драматургов и новых художников, чье творчество станет подлинной теургией. Фридрих Юнгер говорил, что «там, где нет богов, там есть титаны». Современный театр есть титанический театр, зрелище триумфальной победы титанизма, поэтому задачей новых теургов становится низвержение титанов. Эпифания третьего Диониса уже неизбежна.
>241 Кереньи К. Дионис: Прообраз неиссякаемой жизни. М.: Ладомир, 2007. С. 204.
Философия искусства Шеллинга
Не разделяя традиционного отождествления ремесла и искусства, Шеллинг, как и другой немецкий гений, Рихард Вагнер, отличает творения художника от произведений ремесленника. Согласно Шеллингу, произведение искусства представляет собой результат свободного творчества (а подчас и боговдохновения или теургического акта), в то время как продукт работы ремесленника является итогом достижения некоей внешней, заранее поставленной цели. Когда эту цель ставит заказчик, ремесленник рискует превратиться из творца в простого исполнителя, хотя и по праву называющего себя мастером. В сочинении «Система трансцендентального идеализма» Шеллинг пишет: «Нетрудно также показать, в чем отличие произведения искусства от продукта, чисто ремесленного по своему характеру, поскольку эстетическое творчество должно быть по своему принципу абсолютно свободным; художник творит, правда, под действием противоречия, но такого, которое заключено в глубине его собственной натуры, тогда как в основе всякого другого созидания лежит противоречие, находящееся вне того, кто производит, тем самым и цель такого созидания всегда будет вне его. Из этой независимости от внешних целей и возникают святость и чистота искусства, доходящие до такой степени, которой не только исключается близость всему, дарующему одно чувственное наслаждение (требовать подобное от искусства — проявление чистого варварства), или каким-либо соображениям полезности, что возможно лишь в эпоху, когда высшие усилия человеческого духа направлены на экономические изобретения, но исключается и необходимость следовать моральным нормам; даже наука, которая по своему бескорыстию ближе всего к искусству, остается далеко позади только потому, что она всегда направлена на внешнюю цель и в конечном итоге должна сама служить лишь средством для наивысшего (искусства)»