Интересно — и здесь мы делаем шаг в сторону — что если мы рассмотрим древнекитайский взгляд на искусство, то первое, что мы отметим, будет его связь с политикой и философией, что обусловлено совпадением принципов эстетического, философского и политического мышления. Исследователи замечают, что те философские школы Древнего Китая (а всего их было шесть), которые не проявляли никакого интереса к политике, неизбежно не придавали значения и искусству. Противоположное правило также действовало: так, четыре философские школы — «жуцзя», «моц-зя», «даоцзя» и «фацзя» — с самого начала были одинаково внимательны как к вопросам политики, так и к вопросам искусства. Кроме того, даосы хорошо знали о том влиянии, которое оказывает, например, упадок музыкального искусства на государственное устройство и, соответственно, на состояние общества. «Кто желает послушать музыку высшего порядка, тому следует отправиться в страну высшего образа правления. Ибо где правит благородство, там и музыка зовет к высокому, и где правит подлость, там и музыка зовет к низости»>168>. Шеллинг называл музыку ритмом первообразов природы, и видел в ней то, посредством чего универсум врывается в мир отображений.
В философии искусства Шеллинга само искусство является универсумом в образе искусства. «Философия искусства есть наука о Всем в форме или потенции искусства». Объектом философии становится только то искусство, которое воспроизводит бесконечное/абсолютное в себе как особенном или отдельном,
либо способно его воспроизводить. Согласно Шеллингу, философия воспроизводит абсолютное, которое дано в первообразе [истины], а искусство — абсолютное, данное в отображении [как истине красоты]. Обращаясь к истокам вещей и явлений, философ выявляет божественное. Посредством созерцания идей, он возносится к неделимой сущности абсолютного, постигая его как истину. Два положения, которые вводит Шеллинг, таковы: 1. Идеи суть боги. 2. Красота и истина едины. Та истина, которая не является в то же самое время красотой, есть ложная, а не абсолютная истина (здесь мы не находим ницшеанской дистанции между истиной и красотой). Через подражание ложной истине, возникают произведения искусства, способные привести нас в восхищение своим мастерством, но схватывая природу, они, тем не менее, не связывают ее с божественным. Это означает, что художник не постигает первопричины искусства, которая есть бог, не причащается самого источника идей, не ведает красоты, а, следовательно, слеп по отношению к истине.
По Шеллингу, каждая отдельная или особенная вещь имеет место в универсуме по той причине, что она вбирает в себя весь единый и неделимый универсум. Таким образом, каждая вещь сама является универсумом. Существует столько универсумов, сколько идей отдельных вещей. Универсум дан во множестве форм, как бог — во множестве теофаний. Обладающее единичностью не принимает в себя абсолютного целого, и значит, оно не реально. Обладающие единичностью единичны только в виду того, что они отделились от целого. «Особенные вещи, поскольку они абсолютны в своей особенности и поскольку они, следовательно, представляют, оставаясь особенными, универсумы, называются идеями»