Вася помнил, что действительно в Борькиной избе икон не держали, а в красном углу висел репродуктор и плакат с Лениным. Им и верили. Но сейчас Вася пришёл к Бабмане не за иконами, а за старым самоваром.
— Давай, Бабманя, чаю что ли выпьем?
— Ох, чтой-то я тебе сразу-то не предложила. Вот старая! Конечно, выпьем.
Старушка засуетилась, вытащила из печи чайник эмалированный, когда-то зеленого цвета, а ныне почерневший.
— Сейчас я на карасинке мигом согрею.
— Это ты к обеду согреешь, — сказал Вася, затем вытащил из пакета и поставил на стол пластиковый электрический чайник фирмы Vitek. — Мы вот с тобой через пять минут будем чай пить. Подарок тебе, Бабманя.
— Что это такое? — прищурила подслеповатые глаза старушка.
— Чайник такой, электрический. У тебя где розетка? — Вася поглядел по сторонам, и к счастью, розетка оказалась у самого стола.
Но вилка европейская в старую советскую розетку не вставлялась, — штыри были толще.
— Ничего, мы эту розетку приспособим, — заверил Вася, расстроенную старушку. — Дай-ка мне ножницы, что ли…
Бабманя принесла, достав из комода, ножницы. Вася снял крышечку розетки, и ножницами развернул отверстия.
— Вот теперь в самый раз. Наливай воду.
Бабманя осторожно взяла чайник и пошла в сени к ведру с водой. По пути она прочла название фирмы и засмеялась.
— Чайника-то Витёк что ли зовут? — спросила она.
— Ну да — Витёк, будет с вами тут вечера коротать. Ты с бабой Галей, и Витёк вам для компании.
— Придумают же… Витёк… Ну, дак пусть его… Эвона, шумит уже. Надо же. Спасибо, Васенька, тебе за подарок.
— На здоровье. А вот самовар у тебя на чердаке, Бабманя, помнишь, валялся? — переводил разговор в нужное русло Козунеткин.
— Почему — валялся? Он там лежит, хранится. Худой правда, некому лудить-то… Это дедушка твой — Митрий — мастер был. Хоть кастрюлю каку, хоть самовар: всё наладит, рукастый. Ты не в него ли пошел?
— Наверное… гены… На чердак слазию, погляжу?
— Ой, а чайник-то уж готов! Ну и ну. Полезай, глянь, чего хоть там, крыша не течёт ли?
Вася вышел в сени, — лестница на чердак вела оттуда, — поднялся, открыл люк и просунул голову. На чердаке от солнышка было тепло, сквозь щели оно проникало сюда, под крышу, а от потревоженного люка вздыбилась пыль, вихрилась в лучах, и пахнУло… детством. В дальнем углу, на прежнем месте и лежал самовар, совсем потемневший, еле видимый, упрятанный от чужого глаза. У Васи аж слеза навернулась.
Он вытащил самовар на крыльцо, отряхнул от пыли, заглянул под крышку, — действительно труба отпаялась и громыхала внутри. «Наверное без воды перегрели, — подумал Вася, — ну да ничего, может и к лучшему, что распаялся. Бабманя не пожалеет. А мне припаять и облудить — пару пустяков… Хорошо, у деда научился».