Неизвестный Лысенко (Животовский) - страница 50
>Иван Владимирович Мичурин и Лютер Бербанк. Мичурина называли порой «русский Бербанк», а Бербанка — «американский Мичурин». Они создали тысячи сортов плодовых, ягодных и декоративных растений, собирая исходные виды и сорта по всему свету, скрещивая, прививая, и воспитывая потомков в различных условиях.
Само название развиваемой Т. Д. Лысенко науки — «агробиология» — было предано анафеме. И сейчас существуют научные направления «агрофизика», «агрохимия», но только не «агробиология» — самый естественный термин, означающий сплав фундаментальной биологии и практических задач сельского хозяйства. Так начался новый поворот в российской биологической науке.
Впоследствии, годы спустя после возобновления генетических исследований, произошел раскол среди советских генетиков, и в борьбе друг с другом они применяли те же методы устранения научных оппонентов, в использовании которых они обвиняли Т. Д. Лысенко. Так, например, в начале 1980-х проявились многолетние сложные отношения учёного с мировым именем — Н. П. Дубинина с известными советскими генетиками, рядом сотрудников его института, а также с президентом АН СССР А. П. Александровым, с обоюдными письмами друг на друга. Это привело к тому, что началась шумная политическая кампания против Н. П. Дубинина, в ходе которой в вину Н. П. Дубинину вменили то, что он выступил с «чуждой советской науке» теорией главенства социального фактора над генетическим в разумной деятельности человека, закончившаяся снятием его с поста директора Института общей генетики и забвением его как основателя этого института, а также тем, что перспективное направление науки — называемое «культурным наследованием» — в нашей стране после этого прекратилось, хотя в мире оно ширилось и ширится. Корни такого отношения между учёными — в уже давно возникших отношениях, когда к научной борьбе примешивалась «чисто личная борьба, карьеристская борьба, борьба за захват учреждений» (Орбели 1948, стр. 35); процитированные слова нашего выдающегося учёного относились к нашим не менее выдающимся генетикам. Справедливы эти слова и сейчас, в научной России XXI века, только выдающихся учёных стали всё больше замещать «выдающиеся» бюрократы от науки.
Несомненно, после августовской сессии ВАСХНИЛ генетиков увольняли из научных учреждений и учебных заведений, и генетика как официальная наука перестала на время существовать в СССР. И в этом проявилась пагубность командной системы управления наукой в нашей стране. Ирония судьбы, однако, заключается в том, что после «победы» над Т. Д. Лысенко генетики, заняв высокие административные посты, стали сами применять ранее испытанные на себе методы подавления — но теперь уже против тех, кто не разделял их убеждений. Так, например, В. Я. Александров (1992, стр. 146), справедливо возмущаясь увольнениями после сессии ВАСХНИЛ 1948-го со службы людей, поддерживавших генетические исследования, тут же становится на одну доску с теми, кого он только что осуждал, говоря, что он понимает директора Института экспериментальной биологии, когда тот, после развенчания Лысенко в 1960-х годах, без предупреждения и научного обсуждения уволил сотрудников лишь за то, что они не пожелали отречься от учения его последовательницы в медицине — О. Б. Лепешинской. Когда сотрудник и друг генетика Б. Л. Астаурова, сказал ему в начале 1970-х, что полученные им научные данные могут быть интерпретированы как доказательство реальности наследования приобретённых признаков — научную гипотезу, которую разделял Т. Д. Лысенко, Б. Л. Астауров немедленно уволил его из руководимого им Института без научного обсуждения полученных им результатов (личн. сообщ. Л. В. Полежаева). Такова была оборотная сторона выхода генетиков из научного подполья.