В осенней Москве светская жизнь била ключом: в Большом прошел ужин в честь ювелирного дома Boucheron, в Vogue cafe состоялась презентация книги знаменитой Верушки — экстравагантной и не желающей стареть супер-модели 70х, в Центре дизайна Art Play открывалась выставка Chanel Black Jacket, Лизе нужно было успеть повсюду. Часть этих мероприятий она считала обязанной посещать из-за работы — в последний год быть байером вдруг стало модно и престижно, и ее самоприар превращался в пиар «Весны», а «Весне» и идее сделать ее не хуже лондонского Харви Никса или соседнего и жестко конкурирующего ЦУМа Лиза была предана до глубины души. На другую часть ужинов и вечеринок девушка ходила из искренней любви к моде, которую воспринимала не как нечто меркантильное, а как квинтэссенцию культуры, ее самый яркий срез. Иногда удавалось вытащить в люди Катю и тогда любое мероприятие становилось еще интереснее — что может быть лучше возбужденного обсуждения увиденного с лучшей подругой? Правда в последние недели Катя была занята закрытием очередной масштабной сделки и максимум на, что могла рассчитывать Лиза, — это короткий телефонный разговор. Алексея тоже не было в Москве — глобальные проблемы в Лондоне и в Сочи, усталый голос в телефонной трубке и обещание провести выходные вместе. В начале месяца он хотя бы приезжал в Москву, и она летала в Лондон — они никуда не выходили вместе, измученный Корнилов падал в кровать и засыпал мертвым сном, просыпаясь среди ночи, чтобы покорить ее своими ласками. Но Лиза не роптала не то, что вслух, но даже в душе, она понимала, получая такого мужчину как Алексей, ты получаешь проблемы целой отрасли экономики в придачу. Так говорила Катя про своего мужа, и не соглашаться с ней у Лизы не было оснований. Да ей и не нужны были никакие рестораны, приемы или поездки — Лиза с восторгом ловила каждый момент рядом с Алексеем, в глубине души понимая, что эта связь однажды оборвется так же внезапно, как и началась, но надежда, что этот момент наступит как можно позже, все чаще посещала ее, а уж в самые безумные минуты думалось, что ей повезет и расставание не наступит вовсе. Сомнения будили только темные пятна в прошлом Алексея, те события, которые привели к болезненной страсти и одновременно к отрицанию всего японского, к странным и порочным играм с суррогатной гейшей. Лизе казалось, в прошлом есть что-то такое, что не дает Корнилову быть счастливым или хотя бы спокойным в настоящем. Правда в последнее время казалось, что печаль посещает его все реже, Кейко сошла на нет, и это радовало Лизу как ничто другое — хотелось вычеркнуть из памяти позорный эпизод, забыть навсегда, как легко согласилась играть чужую и порочную роль. Лиза, занимаясь любовью с Корниловым, задумывалась, а помнит ли он жесткий и небрежный секс с Кейко? — она иногда вспоминала.