День клонился к вечеру, мрачный и непохожий на все то, что он раньше ощущал в Японии, которая постепенно становилась для него страной заходящего солнца. Алексей провел совет директоров, встретился с директором Агентства природных ресурсов и энергетики по вопросам дальнейшего участия в строительстве завода по производству сжиженного газа на Сахалине, амбициозном проекте, по мнению российских и японских властей, призванном сблизить перманентно недовольные друг другом государства. Вообще он что-то в последнее время слишком много делал для государства.
Измотанный физически и морально, Корнилов приехал в свой дом в Киото — находиться в суете сияющего огнями и неистребимой энергией Токио не было сил. Два способа провести вечер: закрыться в библиотеке с бутылкой виски или отправиться на гольф-поле побросать мяч. Конечно, вариант с библиотекой лучше некуда, но, оказавшись на Палаване, Алексей понял, что он уже не в той физической форме, которой если и не гордился, то был вполне доволен. Что ж, значит, гольф-поле.
Алексей направился в спальню переодеться и взять клюшки, но, не сделав и пары шагов, замер как вкопанный: на большом экране в гостиной, на открытом ноут-буке и даже на мониторе от камер внешнего наблюдения разворачивалась одна и та же непостижимая в своей нелепости сцена: два тела, мужское и женское, сплелись в неистовой страсти. Маленькие нежные ручки ласкали рельефный смуглый торс, так любимые им шелковистые волосы разметались, на бледной коже виднелись отметины от мужских губ и пальцев. Мужчина прижимал Саюри к стене, а она своими стройными ногами обхватила его бедра. Это была не его хрупкая девочка, а распутная вакханка, открывшаяся и Корнилову за минуту до собственной смерти.
Алексей медленно опустился на диван не имея сил оторвать взгляд от этого действа. Хотелось верить, что все происходящее — плод его больной фантазии или помешанного на видео-эффектах Сюнкити, но картина казалась слишком реалистичной, и эта женщина, так яростно отдающаяся на экране, была той самой Саюри, что ненадолго предстала и перед ним самим.
Алексей не желал больше ничего видеть, схватил пульт от телевизора, желая прекратить это зрелище, — телевизор не выключался, захлопнул ноут-бук, но из-под закрытой крышки продолжали доноситься звуки нешуточной страсти. Обессилевшая Саюри медленно сползла по мужскому телу, дразня развратной негой и своего партнера, в котором Корнилов узнал Кэтсуэ — одного из приближенных Сюнкити, и к его ужасу, и самого Алексея. Кэтсуэ подхватил девушку и, собственнически прижимая к себе, отнес на кровать. Саюри раскинулась на подушках: сияющие глаза, порозовевшие щеки, тело, хранящее следы ласк, — такая, какой Алексей мечтал ее видеть в первую брачную ночь. Увы, ему досталось лишь жалкая насмешка над тем, что он желал получить, и что с такой радостью Саюри дарила этому парню.