— Это же абсурд! Геннадий Петрович классный режиссер, а Пуншин никакой. Да нет, очень плохой. Бездарный. Артисты дураки, раз идут за ним?
— Есть немножко. Все хотят блистать, все хотят быть первыми и ждут перемен для себя (!) после переворота.
— Блистать? — усмехнулся он, подразумевая: где блеском слепить народ, в дыре, что ли?! — А Саша причем? Ну и сбросили бы софит на Крокодила Гену.
Он как раз подогнал машину к подъезду, заглушил мотор и ждал, развернувшись всем корпусом к ней, а она не торопилась хватать тяжеловесные сумки и бежать домой к плите, утюгу, детям. Люся что-то там соображала про себя, выпятив губы и уставившись в одну точку. Лобовое стекло быстро залепил снег, в салоне было тихо — Иннокентий не включал музыку. Но вот она взглянула на молодого человека и, слегка наклонив голову, приперла его к стенке даже не вопросом, а утверждением:
— Нравится тебе Боярова!
— Ну, да, нравится. Только я не нравлюсь ей.
— Тю! А че ей надо? — вытаращилась Люся, потрясенная до глубины души. — Не пьешь, не куришь, не хамло какое, молодой и красивый. Мой Коля (муж любимый) говорит, что тебя нужно из монтировщиков в артисты перевести, а то у нас глаз не на ком остановить, не герои, а фуфло тощее.
— Ну, раз Коля говорит… — рассмеялся Иннокентий. — Только у меня таланта нет. И все же вы долго думали, значит, что-то вас настораживает? Я о Саше…
— А вот никак не пойму, при чем здесь Боярова, — задумчиво заговорила Люся, легко вернувшись к предыдущей теме. — Вот нестыковка полная. Наши артистки, конечно, от зависти зеленеют, так они же Бояровой в подметки не годятся, всем это видно.
— Значит, женщина? Поймите, Люся, я опасаюсь за жизнь Саши, вчера софит упал, а завтра что упадет? И, не дай бог, попадет.
— Вот не знаю, клянусь! — В подтверждение клятвы, она ударила себя кулаком в пышную грудь. — Но что я тебе скажу… Когда к нам приехала Боярова, ее сразу Геннадий Петрович ввел в репертуар — ну, так красоту такую грех не показывать людям. И вдруг однажды, месяца эдак через четыре, к нам приезжает мужик один…
— Откуда? — подхватил Инок.
— Да слушай сюда! Я ж по порядку! Мужик тот показал на вахте паспорт, у нас сейчас так положено, чтоб террористов не пропустить. Данные записала вахтерша. Из Москвы он. А вот фамилию я… на фига мне его фамилия? Не запомнила. Он сразу приказным тоном: мол, главного хочу. Закрылись они в кабинете главнюка, а секретарши там нет, она под дверью директора сидит. А я как раз шла к главнюку… Я случайно, честное слово, там оказалась…
— Верю, — закивал Иннокентий. — И что?