— Что случилось? — грубо говорю я, зная, что это должно было прозвучать ласковее.
— Вчера, — начинает она, — он заходил в клинику.
Тянусь за джинсами. Я убью этого ублюдка. И дело с концом.
— Что он говорил? Он дотрагивался до тебя? Сделал больно?
— Он сказал передать тебе привет.
Бл*дь. Долбанный придурок.
— Что-нибудь еще?
— Он приходил узнать об усыплении собаки. Сказал, что тот бегал к своей сучке, потом…
Дерьмо. Он следил за ней.
— Что? Что потом?
— Не кричи на меня! — плачет она, и я тут же бросаюсь к кровати, чтобы прижать ее к себе.
— Прости. Боже, мне жаль, — целую ее в макушку и обнимаю дрожащее тело. — Мне так жаль.
Вот она причина. Прямо здесь. Вот почему мы никогда не сможем быть вместе. Мой мир и ее не сочетаются. В моем мире ей грозит смерть. Она заслуживает быть с тем, чье прошлое и настоящее не разрушат ее будущее.
— Он нюхал меня, — я сжимаюсь, ощущая, как она дрожит.
Ярость разливается по моим венам. Больной извращенец.
— Почему ты мне раньше не рассказала?
— Я собиралась рассказать, как только увидела тебя, но ты повел себя как козел сегодня и…
— Черт, я знаю. Я идиот. Послушай, — перемещаю нас так, чтобы она меня видела, видела уверенность в моих глазах. — Я позабочусь о нем.
Прижимаюсь к ней губами для долгого глубокого поцелуя, затем отдаляюсь.
— Не покидай меня, — плачет она, цепляясь за мои руки.
— Я должен идти, малышка, — найти Марко и разделаться с ним.
— Нет! — ее испуганный крик переворачивает все в моем животе, и я ложусь обратно.
Если я ей сейчас нужен, то меньшее, что могу сделать, это быть здесь для нее. Никто во мне так не нуждался, кроме моей мамы, но то была необходимость, а не любовь.
— Ладно, я останусь.
Джесса устраивается поближе, наше дыхание выравнивается, когда я начинаю поглаживать ее по голове. Она обхватывает меня ногой, впиваясь пальцами рук в мое тело:
— Он не вернется?
— Нет, — обещаю я.
Когда она засыпает, я впитываю ее свет, ее силу. Ее красоту. Как только начинается восход, отодвигаюсь и выскальзываю из кровати. Моя рубашка лежит на полу мятым комком, поднимаю ее и ботинки и иду вниз, чтобы закончить одеваться. Пока иду к своему грузовику, понимаю, что она сделала меня уязвимым. В этот момент, бесчувственный ублюдок, кем я и являюсь, вырывается на поверхность.
***
— Остынь, — говорит мне Джей.
— Бл*дь, он нюхал ее. Если ты его не прикончишь, это сделаю я. К черту значок, к черту планы. Как же все это достало, — угрожаю я.
— Ты не сделаешь этого, потому что все, над чем мы работали, будет насмарку. Не для того ты отсидел шесть лет, чтобы вернуться туда из-за него, когда у нас уже все схвачено.