А дома ждали завтрак и постель.
И часов пять спокойного сна, пока не придут из школы девочки.
Впрочем, пять часов уже никак не получится, от силы четыре, но разве можно взять и уехать, когда на тебя смотрят такими глазами, полными ужаса и мольбы? Врач сделал все, что мог… Что еще? А что, в самом деле, он может сделать? Элина Александрова действительно почти здорова. Ну, насколько может быть здоров человек, после таких издевательств над собственным организмом. Поправилась, похорошела, уже не похожа на ту бледную тень, с которой он пытался говорить три недели назад. Только в глазах по прежнему темно. И холодно. «Вы мне верите?» А ты сама-то веришь себе, девочка? Ой, вряд ли…
— Ну и что ты намерена делать дальше?
Какое странное чувство… Как будто он, уже взрослый, сегодняшний, вдруг вернулся на двадцать лет назад, только не в свою старую комнату, где когда-то он плакал от страха и бессилия, глядя как умирает его сестра, — нет, он по-прежнему, в этом кабинете, только перед ним сидит Машка, еще живая, молоденькая дурочка, запутавшаяся, уставшая, потерявшая волю к жизни. Сидит, сгорбившись и сцепив пальцы рук. Смотрит в сторону. Но только он теперь может удержать ее, хотя бы даже и насильно… Он теперь может все.
— Не знаю… — говорит она, — Придумаю, что-нибудь.
— И когда придумывать будешь?
— Не знаю…
— Домой не собираешься?
Не знаю… Не знаю…
— Да, собираюсь…
Врет. Врет только для того, чтобы он отвязался от нее. Так же, как когда-то врала Машка, не ему врала — матери, только чтобы отстала…
— Так значит, да?… А говорила, что тебе можно верить.
Молчит и слезы уже текут по щекам.
Какой смысл ее мучить, она не справится сама. Ни силы, ни воли… Да и откуда бы им взяться? Ты отремонтировал только тело. А ремонтировать душу вообще-то не твоя компетенция.
Андрей Степанович поднялся из-за стола. Идти к Николаеву? Секретарша главврача варит отличный кофе, вот что сейчас нужно, — выпить кофе. И тогда откроется второе дыхание и можно будет что-то придумать. Это усталость и бессонная ночь виноваты, и еще то, что почему-то глядя на Элину Александрову он все время вспоминает Машку. И если сейчас эта девушка уйдет, уйдет во мрак, так же, как когда-то ушла сестра, он не простит себе этого никогда. Просто потому, что спасти Машку он не мог никак, а судьба этой девушки сейчас в его руках. Он может ее спасти, может… Откуда такая уверенность?
Он опустился перед Элиной на корточки и сжал ее холодные пальцы.
— А вот плакать не надо. Придумаем что-нибудь… Иди к себе в палату, и успокойся.
Элина посмотрела на него удивленно.