— Иди-иди… — Андрей Степанович тяжело поднялся, — Будем думать, что с тобой делать…
Дмитрий Дмитриевич Николаев, занимавший последние несколько лет место главврача в «Чеховке» приходил на работу рано, того же требовал и от секретарши, девушки вообще довольно легкомысленной и любящей подольше поспать по утрам. Оленька частенько опаздывала, Дим Димыч устраивал ей нагоняй, Оленька клялась больше не опаздывать, и опаздывала снова. В больнице сплетничали, что Николаев питает к Оленьке нежные чувства, но по мнению Арванцова чувства эти были скорее отеческого плана, а вовсе не того, о чем шушукались медсестры, к педофилии Дим Димыч склонен не был, а Оленьке, воздушному созданию, студентке какого-то экономического колледжа, едва ли исполнилось двадцать лет. Это она, скорее, испытывала к патрону романтические чувства, наслушавшись историй о его героическом и весьма богатом событиями прошлом.
Сегодня, как ни странно, она была уже на месте. Уже включила радио и, сняв туфельки, балансировала на столе, между бумаг, пытаясь открыть форточку.
— Ой, — сказала она, обернувшись на Арванцова.
— Привет, — улыбнулся ей Андрей Степанович, старательно не глядя туда, где кончалась коротенькая юбочка и начинались длинные стройные ножки, — Кофе есть?
— Я только пришла, — сказала обиженно Оленька и осторожно спустилась со стола, — Сейчас сделаю. Садись, подожди, Димыча все равно нет, он еще обход на закончил.
Она отправилась к кофеварке.
— Ты с дежурства или на дежурство?
— С дежурства… Спать страшно хочется, поэтому давай скорее кофе.
— А чего домой не едешь?
— Сейчас поговорю с Димычем и поеду.
Николаев пришел, когда кофе был уже выпит. Никакой особенной бодрости он не прибавил, спать, впрочем, тоже уже не хотелось, но и голова окончательно перестала соображать. Больше всего Андрей Степанович опасался, что Николаев не примет его сейчас, сославшись на какие-то срочные дела, и он плюнет на все и поедет домой, оставив вопрос с Элиной Александровой открытым… А потом… Потом, выспавшись и вернувшись в состояние здравого ума и трезвой памяти, он вообще откажется от мысли что-то предпринимать. Ну кто ему в сущности эта девушка? Реинкарнация Машки? Бред какой-то…
— Ты ко мне? — удивился Николаев, — Давай, заходи.
Дмитрий Дмитриевич слушал его внимательно, не прерывал и даже не смотрел, как на идиота. Хотя все-таки как-то странно смотрел.
— У нас здесь не реабилитационный центр, — сказал он, когда Арванцов до конца изложил ему свою просьбу, — Мы не можем здесь оставлять пациентов на неопределенный срок после окончания лечения… Ну еще недельку ты ее подержишь, ладно, а дальше-то что?