Со становлением же классового общества даже сам по себе человек (относящийся к угнетенному классу) становится вещью, опосредствующей самоутверждение другого человека (относящегося к классу господствующему). А значение вещей в этом опосредствовании еще больше возрастает, и они в самом разнообразном виде все больше становятся средствами социальной компенсации в удовлетворении общественных потребностей (которые, вследствие социальной дифференциации общества, все меньше удовлетворяются непосредственно). Со временем возникает целый класс вещей, основная функция которых как раз и состоит в указанной социальной компенсации (предметов роскоши).
Маркс, неоднократно обращаясь к вопросу о предметах роскоши, нигде, тем не менее, не дает их положительного определения. Ограничивается он только определениями негативными, например: «предметы роскоши (т.е. все то, что не является предметами необходимости, не входит в обычное потребление рабочего класса)» (26, III, 36). Или же так: «предметы роскоши не входят в потребление рабочих (по крайней мере, никогда не входят в ту часть их потребления, которая определяет стоимость их рабочей силы)» (26, III, 261). Другими словами, если «предметы первой необходимости» удовлетворяют действительно необходимые потребности, т.е. такие потребности, без удовлетворения которых существование невозможно, то для предметов роскоши такие потребности не определены. Можно только подозревать, что речь идет о потребностях, которые Маркс считал порожденными «фантазией». Выходит, что без их удовлетворения вроде бы можно было бы и обойтись (коль скоро они не «жизненные»). Но ежели это так, то и вести себя люди по отношению к ним должны иначе. Но сам-то Маркс полагал безразличным, чем именно порождены потребности «желудком» или «фантазией». На самом деле разница здесь есть, и весьма существенная.
Общество как таковое всегда производит для того, чтобы иметь возможность существовать и развиваться. Это не зависит от его конкретного характера на той или иной ступени развития, в любых условиях это единственная объективная цель его деятельности. Что же касается индивидуальных (субъективных) целей членов общества, которые непосредственно реализуются общественным производством, то здесь дело обстоит существенно иначе, ибо цели общества достаточно сложным путем опосредствуются в индивидуальных целях его членов.
В первобытном обществе люди занимались производством, прекрасно осознавая непосредственную связь его с удовлетворением их «жизненных потребностей», потребностей индивидуальных, «биологических». Связь осуществляемой деятельности с конечным результатом была достаточно прозрачной даже и тогда, когда данная конкретная деятельность конкретного индивида непосредственно к нему и не вела. Но существенным здесь является то, что эта деятельность не потому обеспечивала существование общества, что обеспечивала существование каждого входящего в него отдельного индивида, а наоборот, она потому только (и для того только) и обеспечивала существование каждого отдельного индивида, что обеспечивала существование общества. А потому и деятельность каждого индивида направлялась именно к этой цели. Польза общества являлась высшим приоритетом. Таким образом, удовлетворение индивидуальных потребностей человека опосредствовалось удовлетворением нужд общества, или, говоря другими словами (применительно к потребностям и стимулам к действиям индивида), удовлетворение индивидуальных потребностей опосредствовалось удовлетворением потребностей общественных. Поэтому сама производственная деятельность, в конечном счете направленная на удовлетворение индивидуальных потребностей, непосредственно удовлетворяла общественные потребности человека.