...Если знать, к чему приведет то или иное решение, люди сильно задумывались бы, прежде чем сделать простой шаг. Каждый поступок цепляет в будущем какое-то следствие, одно из массы вероятных. Человек не электронная машина и не в силах просчитать тысячи возможностей и выбрать верную. Причины и следствия меняются местами и сплетаются в сознании, если оно пытается в них разобраться. Быть может, если бы Тайменев вернулся и поднял выроненную им бумажку сам, то его судьба сложилась бы по-иному... Но как Николай Васильевич мог знать заранее?
Сложив в сумку нож, спички, свечи, фонарик, фотоаппарат, термос с кофе и фляжку с водой, Тайменев вышел из палатки и огляделся.
Впереди, - четырехсотметровая зубчатая вершина Рано-Арои. Позади, по ту сторону туристического лагеря и административного городка, зелеными посадками спускается в море терраса долины Анакена. Вулкан Рано-Рараку отсюда не просматривался: вид на древнюю каменоломню перекрывается несколькими вершинами. Там, скорее всего, и губернатор Хету. Все-таки последний полный день пребывания на острове первой тургруппы.
Оставляя вулкан Рано-Арои севернее, Тайменев заскрипел щебнем, не жалея старых кроссовок. Трава росла оазисами, чередуясь с наносами песка и кучами неизвестно откуда взявшегося колотого камня. Ко времени подхода к краю эвкалиптовой рощи, скрывающей домики пастухов и загоны для овец, рубашка его пропиталась потом.
Теперь требовалось повышенное внимание, метров через пятьсот следовало ожидать каких-нибудь примет. Каких и чего? Иди туда, неизвестно куда, найди то, неизвестно что. Как в сказке. А для успеха в сказочном деле требуется еще и удача. Тайменев присел в тени одного из деревьев и, смеясь в душе над собой, воззвал к удаче, живущей не на Земле.
...Ноги гудели. В который раз он крутил спираль: и по часовой стрелке, и против нее, раскручивал ее и закручивал. Всюду скалы, скалы, скалы: уступами, сбросами, уклонами, россыпями осколков. На них и между ними, - песок. Редкие бедные кустики в обрамлении худосочной травы. И ничего больше. Бессмысленно! За прошедшие десятилетия тут столько изменилось, столько ног прошло по этим местам.
Николай Васильевич устал от безнадежности и в изнеможении сел на камень, показавшийся удобным для отдыха. Очертаниями он напомнил тот, что послужил ему креслом в день прибытия на остров. Нервы гудели натянутыми сильным ветром телеграфными проводами. Вынув нож, он принялся с яростью бросать его раз за разом в выступ скалы в двух метрах напротив. Лезвие высекало искры, нож отскакивал так, что Николай доставал его не вставая. Понимая, что нож мог отскочить и бумерангом, он заставлял себя концентрироваться. Это помогало сбросить нервное напряжение. После сотого или тысячного броска нож не вернулся. Рукоятка его торчала из камня, лезвие вошло в монолит скалы полностью.