Иан обнял меня, когда я снова начала плакать. Я обняла его руками, спрятав лицо у
него на плече. Он был таким сильным и широкоплечим. И когда он перестал быть
мальчиком, которого я держала на своих коленях?
— Это не твоя вина, — сказал Иан.
— Он прав, Эйвери.
Мы обернулись и увидели папу, стоящего в дверном проёме с хмурым от
беспокойства лицом. Он пересёк комнату и сел на противоположный край моей кровати.
— Никто не виноват, — сказал он. — Долгое время я винил себя. Я думал, что,
возможно, слишком давил на неё желанием скорее пожениться. Настоял на семье, к
которой она не была готова. Давал ей недостаточно свободы, внимания, любви или тысячи
других вещей, которые я мог бы делать по-другому. Но книги, которые я читал, помогли
мне понять, что дело не в нас. Дело в ней. Это она решила уйти и, что бы мы ни сказали,
она бы не осталась. Мы даже не знаем причин, по которым она ушла, но это не твоя вина.
Папа стиснул нас в объятиях, поцеловав в макушки.
— Я думала, — сказала я, вытирая слёзы, — что смогу найти её и узнать, почему она
ушла. Вот почему я всё это время хотела поехать в Коста-Рику.
Папа грустно мне улыбнулся.
— Я знаю, твоя мама много говорила о Коста-Рике, так что я догадался, что твой
интерес связан именно с этим. Наверное, поэтому я так боялся отпускать тебя, боялся, что
ты найдёшь её и тоже решить там остаться.
— Я не такая, как она.
Он погладил меня по щеке.
100
https://vk.com/romantic_books_translate
— Нет, не такая. Ты слишком любишь людей, о которых заботишься, чтобы
навредить им, — он глубоко вздохнул, словно то, что он собирался сказать, приносило ему
боль. — Но я не должен запрещать тебе следовать за своей мечтой. Если ты хочешь
поехать в Коста-Рику и пройти обучение по этой медицинской программе, можешь
рассчитывать на мою полную поддержку. Вот только знай, что я буду очень-очень по тебе
скучать.
Иан скорчил рожу.
— А я не буду. Хоть одно лето проведу без раздражающей старшей сестры.
Я запустила ему в голову подушкой.
— Тогда я останусь рядом, чтобы раздражать тебя всеми возможными способами.
Иан соскочил с кровати, очевидно насытившись душещипательной семейной
идиллией. Всё-таки ему всего тринадцать лет.
— А я свалю отсюда, как только появится возможность, — сказал он, бросившись к
двери.
Я улыбнулась, глядя на пустой проём. Подчас он мог быть таким надоедливым, но я
любила этого парня больше жизни.
— Что случилось с твоей картой? — спросил папа, взглянув на стену над моей
кроватью.
Я пожала плечами.
— Я её сорвала. В ней больше нет смысла. Дурацкая была идея. Мама может быть в
любой точке мира. Мне никогда ее не найти.