Но приближался конец. Принцу было уже шестьдесят шесть лет, и он слишком мало щадил себя, чтобы надеяться на долгую жизнь. В последние годы возросшие нужды его дела принудили его занимать огромные суммы у сводного брата — миллионера, герцога Брагансы. Теперь богатства принца иссякали, как и его силы.
О его смерти мы знаем главным образом от его камердинера капитана Диего Гомеса, который был с ним до конца. «В лето Христово 1460, господин инфант Генрих сделался болен в своем граде на мысе Святого Винсента и от сей болезни скончался в четверг, ноября 13-го дня того же самого года. Король Альфонсо, бывший в то время со всеми его людьми в Эворе, объявил великий траур по смерти принца столь могучего, который снарядил такое множество судов, и столько богатств привез из земли негров, и так упорно сражался с сарацинами за веру.
В конце же того года король призвал меня к себе. До того времени я находился в Лагосе при теле господина моего принца, которое было перенесено в церковь Святой Марии и граде сем. И мне велено было посмотреть, не разложилось ли тело принца дотла, ибо такова была воля короля, чтобы его перенесли в монастырь Батальи, построенный отцом дона Генриха королем Хуаном. Но когда я осмотрел тело, я нашел, что оно сухо и не испорчено и облачено в грубую рубаху из конского волоса. Недаром поминает наша церковь, говоря: «Ниже даси преподобному твоему видети истления».
Ибо следует помнить, хоть и не мне здесь говорить о том, как чист был господин инфант, девственник до последнего дня, сколько добрых деяний совершил он за свою жизнь. Ибо то была бы длинная повесть. Но король Альфонсо велел перенести тело своего дяди в Ба-талью и положить его в часовне, построенной королем Хуаном, где покоятся также упомянутый король Хуани королева Филиппа, мать господина моего принца, и все пять братьев инфанта».
Он был сильного и крупного сложения, говорит Азурара, с крепкими, как ни у кого, руками и ногами. Он от природы имел красивую наружность, но от постоянных трудов открытое солнцу лицо его потемнело, выражение было строгим, а в гневе — ужасным. Храбрый сердцем, с острым умом, он имел страсть к великим свершениям. Стремление к роскоши и алчность не находили себе пристанища в его душе. Ибо с молодых лет перестал он употреблять вино, и, более того, обычно передавали, что он провел дни свои в нерушимом целомудрии. Он был так щедр, содержал такой знатный двор, основал для молодых людей своей страны такую большую и такую прекрасную школу, что ни один некоронованный принц Европы не шел с ним в сравнение.