Войдя в дом, Никита Корж перекрестился на икону, вынул из-за кожаного пояса на бордовых шароварах оба пистолета, чтобы не мешали, положил их на стол и сел.
— Садись! — сказал он.
Игнат сел напротив.
— Ну как, отдохнул? — начал разговор конфидент атамана.
— Так у меня ж ещё неделя побывки!
— Нет у тебя этой недели! Ни у кого из нас её уже нет. Не от себя сейчас говорю — от кошевого.
— Турки?
— Кабы турки! Посланник от проплаченного человека прискакал — генерал Текелий[3] из крепости Святой Елисаветы с войском на Сечь выступил.
Игнат удивлённо вскинул брови.
— Аккурат к Троицыному Дню прибудет, — продолжал Корж.
— Не посмеет Текелий! До Кущовского куреня сам Грицко Нечеса приписан[4].
— Потёмке не до Сечи! — махнул рукой Корж. — Князь сейчас новую резиденцию Белой Царице[5] готовит. Чёрная Грязь[6] то место называется, говорят.
— А Антон Головатый с Сидором Белым? Они же в делегации в Москве…
— Никто их слушать не будет! — перебил Игната крёстный. — Текелий же не сам по себе выступил, у него от императрицы приказ.
— Значит, будем биться?
— С кем же биться, Игнат? Нам, христианам с христианами? Троица троицей, а трёх свечей на стол не ставят.
— Они по наши души идут, не мы по их! — насупился Игнат.
— Нет! Этих отобьём — новые войска пришлют. А Текелий, говорят, с самим Суворовым дружен. Пропала наша Сечь, — сказал Корж и, выдержав паузу, добавил: — В этом месте пропала.
— Переходить будем? Куда?
— Нет, сейчас нам не скрыться. Переждать нужно.
— Говори толком, батьку! — попросил Игнат. — Что делать-то нужно? Я в этих политиках не разбираюсь, мне проще саблей махать.
— Казну спасать нужно. Заберут же всё. Куда мы потом без казны? На неё хоть в чужих краях землю купить можно и новую Сечь сделать.
— Спустить под воду в Днепр нужно и место засечь. А потом достанем.
— Ох, Игнат, кто ж знает, когда её достать сможем, и кто из нас доживёт?!
Да и негоже таким богатством рисковать. Там не один воз, в Днепр незаметно от сиромы[7] не спрячешь.
— А почему незаметно от сиромы нужно?
— Лет за десять до твоего рождения был такой кошевой атаман — Яков Тукало. Как узнала сирома, что старшина казацкая[8] и куренные атаманы, жалование тайное в пять раз больше явного получают, скинула тогда с атаманства кошевого Тукала и старшин, разграбила их имущество и жестоко избила. Кошевой, пролежавши несколько дней больным на таврической стороне Днепра, против острова Хортицы, помер. А в Сечи сейчас кроме войсковой скарбницы личного золота Калныша не мало. Сирома узнает — бузить начнёт, сладу не дадим.
— Вон оно как?! Вы хотите тайно от казаков казну увести?!