Услышав эти слова, Снегурочка переменилась в лице:
— Антон, — тихо позвала она спутника, но его уже и след простыл.
А Антон наш время зря не терял, вот уже стоит в дверях, думает, как лучше к груди девушки подступиться. А она ему приветливо улыбается, рукой машет. А лицо-то какое счастливое! Словно не беда с ней приключилась, а радость какая великая в дом пожаловала.
— Эх, была не была, — выдохнул наш герой и быстрым шагом подошел ближе к молодой казачке. — Я это… Я без задней мысли, честно!
С этими словами, Антон отдернул рубашку на ней в сторону, да и положил свою правую руку на декольте красавицы. Глаза Людмилы округлились, рот раскрылся словно в крике, но ни звука не смогла издать ошеломленная девица. Лишь выронила охапку дров на землю и оттолкнула нашего парня прочь от тела своего девичьего.
А Антон, в полном исступлении, замер как вкопанный: «Ничего не произошло? Как же так?». Он с сомнением осмотрел свою правую ладонь, но не узрел даже легкого мерцания. Не отозвалась капелька Надежды на Людмилу, не она, Антоша. Почем зря девицу облапал. А расплата твоя за содеянное уже близко, вон лопата уже в руках казачки молодой зияет. Да, казачки нравом своим боевым не хуже казаков всегда слыли. Да и постоять за себя могли, не хуже мужей своих. Вот и она за честь свою сейчас тебе добрых люлей навешает. Да как навешает! От всей души своей вольной!
— Людмила, я это… Я не со зла. Я просто проверял! Я не хотел, честно! — попытался оправдаться парень, но не слушала его Людочка. Она уже лопатой на него замахнулась, атаковать приготовилась.
Антон медленно попятился назад: «Что же я натворил!». Раньше надо было думать, сейчас уже поздно. Что сделано, то сделано.
Прикусив нижнюю губу от обиды, кинулась на него девушка, да лопатой по голове огреть попыталась. Но, слава Богу, увернулся наш нерадивый Антоша, только вот на ногах не устоял. Вывалился из сарая, зацепившись за порог, да упав на землю, пополз назад, ногами снег разрыхляя. А Люда то еще сильнее осерчала, вон опять лопатой его треснуть пытается!
— Антон! — выбежала Снегурочка из-за угла, а за ней и Ефрем появился. — Не она!
— Поздно! — отозвался Антоша, уклоняясь от очередного удара.
На весь этот шум выбежал и жених Людмилы на крыльцо. Он с ужасом взглянул на растрепанную рубашку своей воинственной невесты, а Людмила замерла. Отступил гнев ее, на его место пришли смущение и стыд. Бросила казачка лопату и села на корточки, закрыв глаза руками, зарыдала горючими слезами. Ох слезы женские, что вы делаете с сердцем мужским. Загорелись глаза казака молодого ненавистью лютой, понял он, что над девицей его надругались. Ох, не жди Антоша пощады теперь. Ох, не жди!