— Он не совсем мертв, но умрет сразу же, как родится. Вы убили его несколько раз, вытравили душу, теперь он лишь кусок плоти, существующий за счет вашего организма. Бездушный. Тело не может жить снаружи без души внутри. Вы не подумайте, я вас ни в коем случае не обвиняю, это сугубо ваше дело, и, более того, будь я на вашем месте, то поступил бы точно так же. И дело не только в ребенке, конечно. И у других беременных женщин бывают мертвые дети. Ваша главная особенность в том, что ваша душа… как бы это объяснить… еще не скована. Вы ее уберегли, это большая редкость. В вас заложен огромный потенциал.
— Я не понимаю. Какая душа? Какой потенциал? Вы серьезно это говорите?
— Более чем. Лиза, поймите, вы в очень странное место попали. Странное, но неопасное. Я мог бы объяснить подробнее, но это не передается словами, это надо прочувствовать. И вы обязательно прочувствуете, но для начала вам необходимо перестать бояться Ярого. Довериться ему. Иначе ничего не получится.
— Так, так, так, постойте. Что — не получится?
— Вы не сможете войти… туда. Лиза, милая, если бы я мог описать это словами, то описал бы. Просто поверьте мне на слово, ничего плохого с вами не случится. Наоборот. Вам предстоит познать нечто очень прекрасное, и вы не представляете, насколько.
— Погодите, погодите, Грэгор. Хорошо. Предположим, я вам верю. Предположим, во мне действительно заложен потенциал и я беременна мертвым ребенком. Но зачем вы меня сюда привезли? Что вам от меня нужно? Что вы имели в виду, когда говорили, что «скоро все закончится»?
— В этом и кроется загадка. Вы очень нужны Ярому. Только мать, носящая под сердцем мертвого ребенка, может ему помочь. И когда он получит то, что ему нужно — или не получит, если вы откажетесь помочь — все закончится. Дело подойдет к концу.
— И в чем заключается помощь?
— А вот это я не могу вам рассказать.
— Почему?
— Он сам вам все расскажет. Когда вы будете готовы.
— Когда я буду готова?
— Он сам поймет. И даст знать вам.
— Мне кажется, что здесь все сошли с ума.
— Мне тоже иногда так кажется. А потом мне кажется, что все наоборот. Что весь мир сошел с ума, и только здесь, у нас, нормально. Но я могу подтвердить свои слова. Щека. Ваша. Болит?
— Щека? — Лиза совсем забыла про нее. Потрогала. Сдавила кожу. И наконец сообразила. — Так это он? Он сделал так, что боли нет? Для этого он подходил, ведь так?
— Именно.
— Так не бывает. Но… так, ладно. Хорошо. Я все равно не понимаю.
— Вы все поймете. Но нужно время. И, знаете. Когда я вас вчера увидел, то не мог поверить, что вы та, кого мы ищем. А когда вы сбежали, я был уверен, что мы ошиблись. А сейчас вижу, что вы именно она.