Подумав, добавил в вазочку с фруктами ягод. Без клубники. Потому что Лиза клубнику разлюбила. Наверное, не стоило тогда набирать целое ведро и ограничиться тарелкой, но кто же знал, что она за вечер её съест…
Перед тем, как поставить чайник на огонь, отлил из него немного воды. Чтобы разбавить чай ей — она не любила горячий.
Зеленое полотенце повесил на ее стул. Она всегда пользовалась именно им, потому что у Лизы любимый цвет — зеленый. У нее и крохотная заколка в волосах, удерживающая непослушную прядь — зеленая. И большая часть одежды. И глаза. Красивые, зеленые глаза.
Услышал, как хлопнула входная дверь. Услышал ее звонкий голос. Обрадовался так, что чуть не обжегся об раскаленную плиту. Подхватил с полки стопку посуды. Вся белая, а одна тарелочка — с зеленой каемкой. Единственная уцелевшая из тех, что он умудрился перебить в первые дни переезда, извлеченная из-под груды обломков. Она много значила для него, навсегда осталась особенной, символом чего-то светлого и большого.
Как можно более красиво расставил все на столе, ей — ту самую тарелочку; долго вспоминал, по какую сторону кладутся вилки, по какую ножи, к огромному огорчению так и не вспомнил. Разложил еду. Позвал всех обитателей обедать.
Она пришла и села напротив. И девушка на Рона внимания почти не обращала, скользила равнодушным взглядом, мимолетно, задумавшись о чем-то, накручивая на палец прядь; и как-то странно себя вела. Щупала скатерть, долго смотрела на вилку, словно в первый раз ее увидела; проводила по гравировке ногтем, украдкой попробовала металл на зуб. И переговаривалась с супругом молча, тот опять жесты подавал.
Лиза так сильно погрузилась в себя, что вожделенное «спасибо» в конце обеда не сказала. Просто встала, перекинула косу через плечо и ушла.
Расстроенный Рональд убрался на кухне, прихватил острый ножик, новые ленты и вышел во двор. Перенес к цветам ведро с согревшейся водой, взял ковшик, сел на землю, полил герберы. Задумался. Обычно уход за клумбами отвлекал его и Рон забывал обо всем на свете, но сегодня отречься от мыслей никак не получалось, и в голове прочно стояла она. «Зачем Лиза сказала, что я ей нравлюсь?..» — спросил он ближайшую лиловую герберу, покачивающуюся на ветру. Та в ответ промолчала, как обычно, и стало еще грустнее.
«Да и что я могу ей дать?» — с тоской подумал Рональд. У него ничего нет, не было и не будет. Его судьба — всю жизнь зависеть от Грэгора, надеяться на его милость. А хозяин не вечен и ему уже немало лет. Что будет дальше? Неизвестно. Да и потом, Рональд проигрывает Ярому во всем: тот свободен, независим, грамотен, умен, силен и умеет делать волшебные вещи, неподвластные Рону, он странный и загадочный. И если с Грэгором что-то случится, то Лизу с Ярым ждет, как минимум, не безнадега. Чудовище не мечено лицом и сможет что-нибудь придумать; а что может предложить невольник с хищной татуировкой, маленький и низкорослый, которому никогда не стать свободным? Грэгор с трудом научил Рона читать хотя бы по слогам, писать он так и не научился; освоил счет, а складывать или вычитать не очень получалось; у него нет особых способностей и знаний, нет перспектив, возможностей. Шаткое будущее. Удивительно, что девушка на него, такого, вообще внимание обратила.