Не ровен час обвинит меня в разврате этих людишек, что один кат лютый, убивающий и пытающий по моей указке, другой спился, а третий не вынес тяжести моего самодурства и наложил руки на себя. А ведь это наоборот я их из пучин зла вытаскиваю. А ведь скажет стервозина, опорочит моё имя. Но я её перехитрю.
Я легонько стукнул кулаком о ладонь, а потом перевёл взгляд на электрика, прищурившись и зло ухмыльнувшись.
— Поди-ка сюды, — поманил я его пальцем.
— Я? — качнувшись и моргнув пьяными глазками, произнёс он.
— Иди, иди. Не боись. А то хуже будет, — повысил я голос.
Жрец-помощник, шатаясь, подбрёл ко мне, и я смерил его недовольным взглядом. Не по нраву мне было это пропойство. А Ивашка отводил виновато глаза. Не бывает так, чтоб человек тайком горькую пьёт и ни при делах был. Убить можно нечаянно, сломать можно нечаянно, а напиться нечаянно нельзя.
Иван-электрик стоял под моим взглядом, теребя порты пальцами, как пакостный отрок.
— Обыщи-ка его, Антоша. А то ежели я обыск начну, то все руки-ноги повыдергаю ненароком.
Антон плавно подошёл к электрику и сноровисто стал похлопывать по одёжке, словно вытрясти намеревался из неё пыль. Он развёл в стороны руки мужика и продолжил хлопать подмышками, а потом сунул ладони за пазуху и вытащил на свет белый кошель старый, весь в потёртостях, зеркальце-смартфон с треснувшим стеклом и небольшая серебристая фляжка. Размеры той не более грамоты, именуемой паспортом, что не выдали вместе с другими грамотами.
— Дай сюда! — вырвалось у меня, при виде сего предмета. Надо было сразу обыск учинить. Совсем я разучился с этими людишками общаться, всё норовят себе во благо, мне во вред. У-у-у, холоп.
Антошка легонько кинул мне серебристую фляжечку, исписанную непонятными символами. Не проста сия вещь была. Во мне даже протяжный вздох сам собой уродился, вырвавшись на свободу.
Вещь древняя, таких сей день и сей час не делают. Колдовства на ней было поболее, чем на ином алтаре. Часть заклятий скрывала вещицу от любопытного взора, да так ловко, что даже я её не почуял, пока своими перстами не пощупал.
А вторая часть заклятий делало её бездонной. В такую мелкую, да целая казённая бочка влезает. Это почти полтонны водки. Да ещё и весит как пушинка. Не поскупилась злыдня, настоящее сокровище решила на этого гнуса паршивого истратить.
— Кто дал тебе это? — сурово спросил я у Ивашки-электрика, а глаза мои сами собой звериными стали. Я даже пожелать сего не успел.
— Нашёл, — пролепетал он в ответ, побледнев и вытянувшись по струнке. В старь холопы сразу в ноги бухались, а эти не приучены. Эти наоборот стоят, потупив взор, и столбами притворяются.