— Туда, — коротко промолвил я, схватив ойкнувшую Лугошу за руку, и растаяв туманом.
Лесные травы, листва и хвоя вынесли нас к широкой серой дороге, утоптанной настолько, что поговорка «скатертью дорога», превращалась в жизнь. По такой и пешему можно долго шагать без устали и лошадь воз будет тянуть без преград. На сей дороге стояла огромная карета. Высокая и длинная, с пухлыми чёрными осьемью колёсами. Была она зелена как старая ель, с острым передком и оконцами закрытыми железными ставнями. По всем стеночкам виделись узенькие, как бойницы, смотровые стекляшки. На карете стояли сверху люди и отстреливались от огромных чёрных псов, коих два десятка кружили рядом, стараясь ухватить стрельцов за ноги либо вломиться в узкую затворённую дверцу, царапая их когтями и цепляя зубами. Дружинники, одетые под стать своей телеге в зелёные доспехи, направляли стволы маленьких несуразных пищалей на ворога. И те заливались раскатистым и повторяющим громом, что любопытно, без дыму большого, застилающего всё поле боя. Вслед выстрелам в сторону отлетали маленькие непонятные щепки, с глухим туканьем падавшие на странно пахнущую серую дорогу или набитыми паклей бубенцами отскакивали от железа остроносой кареты. Оружие зычно клацало, и я не видел, чтоб они шомполом загоняли в стволы порох, пыжи и пули, не видел, чтоб они насыпали затравку на пороховую полочку, которую надобно поджечь тлеющим фитилём либо ударить кремнём, высекая искру. Ружья просто стреляли, быстро-быстро дёргая небольшими рычажками, так же быстро, как дятел долбит по древу. Не видел я и сабель с бердышами, словно не надобны они им.
Псы меж тем бесновались, роняли пену изо рта, и прыгали вверх. Пули оставляли на них кровоточащие раны, но те не обращали внимания, как бешеные они оттого казались. Один из воинов достал из небольшой мошны гренаду и, выдернув небольшое кольцо, закреплённое на коротком стебельке, кинул ту в самую гущу. Гренада шумно грохотнула, ранив свору осколками, и заставив меня поморщиться. Это её я принял за пушку.
Лошадей не было. Видать, эти лютые псы распугали всех, заставив умчаться в лес. Иной мысли не было, ибо трупов конских тоже нет.
А ещё я учуял чародея, что стоял средь стрельцов и держал собственный небольшой колпак. Чародей был средней руки, нечета тем волхвам, что хаживали по миру в старые времена, но тоже мог быть полезен.
— Дядь, помоги им, — дёрнула меня за рукав Лугоша, прося меня с мольбой в своих серых глазах.
— Добро, — произнёс я, соглашаясь со словами ручейницы. Помочь людям было нужно, и пусть я не любил их, но это была хорошая возможность разузнать о том, что творится в мире ныне.