— Да, и горжусь этим.
— Реб, ты понимаешь, что сейчас в государственном преступлении сознался, как последний балбес? В богопротивном деянии?
— Какое богопротивное деяние? Что вы мне голову дурите? Я балбесом был тридцать лет назад.
— Кто кому дурит? Ты заявляешь, что поженил своих сыновей с дочерями, и не видишь в этом мерзости?
— Кто сказал «сыновья»? Я хоть словом о сыновьях заикнулся? Это балбесы. Они мне дороже сыновей. Если бы у меня были такие сыновья, я бы их с радостью балбесами сделал!
Пока взрослые собачились, мальчишки стояли, склонив головы, причем Иссахар не переставал ковырять в носу. Пармен Федотович схватился за голову и взвыл, как волк на полную луну. Пан Станислав тоненько подпевал ему. На этот барочный романс распахнулась завесь палатки, и в щель заглянула пытливая рожа Ярины.
— Что здесь у вас?
— Ярина, — с надеждой повернулся к ней Пармен Федотович, — скажи мне: кто это такие?
— Это? — удивилась Ярина. — Известно кто: балбесы. Про то все знают.
— Как? Все село знает и молчит. Да вас в кандалы надо!
— За что в кандалы? — подпустила в голос чуть-чуть истерики Ярина. — Это хорошие, вежливые балбесы. Хотя, как по мне, они болваны, а не балбесы.
— Точно болваны, а не охламоны? — уточнил Кувшинников.
— Да, — подтвердила Ярина. — Как есть болваны охламонистые. День- деньской сидят за своими книгами, на гулянки не ходят, на девок не смотрят. Только и знают, что жен да учебу.
Щур-Пацученя почувствовал, что его миропонимание плавно стронулось с места и под веселый свист нагаек помчалось куда-то в края, где жили очень умные тайные советники.
— Балбесами евреи зятьев называют, — пояснила Ярина.
— Не абы каких зятьев, — весомо поправил Менахем-Мендл. — По правилам Талмуда ученик ешибота, если хочет стать настоящим раввином, должен жениться в тринадцать лет. А родители жены обязаны содержать и кормить его до наступления тридцатилетия. И такие зятья называются перед Богом балбесами.
— До тридцати лет? — не поверил Щур-Пацученя — Какой ужас!
— Почему же ужас? Это великая честь для родителей невесты, и я с радостью исполняю свой долг. Хотя жрут они и вправду много.
Кувшинников не смог больше переносить стилистические зятьевские контаминации, замахал руками, мол, выбирай фамилии для балбесов и ступай куда глаза глядят. Менахем-Мендл не стал ломаться и заказал для Довида фамилию Перельман, а для Иссахара — Бриллиант.
Балбесы дрожащими потными ладонями комкали драгоценные метрики, не веря своему счастью.
— А скажи мне, реб, — с напускным безразличием поинтересовался Щур-Пацученя, — почему я сегодня Гурария не вижу?