Замѣчательныя судебныя дѣла (Носъ) - страница 105

По всѣмъ этимъ основаніямъ, я прошу мировой съѣздъ приговоръ мироваго судьи о довѣрителѣ моемъ, Каулинѣ, по бездоказательности обвиненія и отсутствію преступности въ приписываемыхъ Каулину дѣйствіяхъ, и на основ. 15 ст. уст. угол. суд. и 91 ст. ул. о нак. 1866 г., отмѣнить.

Равнымъ образомъ и мѣщанка Константинова изъявила неудовольствіе на приговоръ судьи, и въ лицѣ своего повѣреннаго, провинціальнаго секретаря Козловскаго, черезъ мироваго судью въ установленный срокъ принесла въ съѣздъ апелляціонный отзывъ, слѣдующаго содержанія: «Мировой судья Городскаго участка, рѣшеніемъ своимъ, состоявшимся 3 ноября сего года, по дѣлу о предложеніи, сдѣланномъ будто бы моею довѣрительницею купеческой женѣ Пуговки ной, войти въ любовное сношеніе съ купцомъ Каулинымъ, признавъ, что, Константинова совершила двойное преступленіе, предусмотрѣнное ст. 135 и 44 уст. о нак., нал. мир. суд., постановилъ подвергнуть Константинову трехмѣсячному аресту. Такое рѣшеніе мироваго судьи довѣрительница моя признаетъ неправильнымъ, несогласнымъ съ обязательствами дѣла и законами, и приноситъ апелляціонную жалобу.

Главными основаніями, убѣдившими мироваго судью въ виновности Константиновой, какъ видно изъ протокола, были слѣдующія: 1) заявленіе повѣреннаго Пуговкиныхъ, 2) полицейскій актъ, и 3) свидѣтельскія показанія.

Я постараюсь доказать, что всѣ эти доказательства не только не выдерживаютъ строгой юридической критики, но, напротивъ того, уличаютъ обвинителей въ несправедливости извѣта. При чтеніи протокола, первое, что невольно бросается въ глаза, даже человѣку незнающему всѣхъ подробностей этого дѣла, это замѣчательныя — что ни слово — противорѣчія полицейскаго акта съ заявленіемъ Пуговкиныхъ, заявленія съ свидѣтельскими показаніями и, наконецъ, свидѣтелей между собою. Такъ, напримѣръ: 1) изъ заявленія Пуговкиныхъ и изъ акта видно, что Константинова въ первый разъ пріѣхала 22 числа, второй разъ явилась 25 числа и затѣмъ въ третій разъ, 26 числа, когда былъ составленъ самый актъ. Это показывалъ намъ Пуговкинъ и горничная Олимпіада. Въ показаніи же, данномъ у мироваго судьи, та же горничная показывала уже не то — первый разъ Константинова была 22, второй разъ на другой день, т. е. 23 числа, и затѣмъ на третій день. Это обстоятельство чрезвычайно важно, потому что горничная, скрывая прежнее свое знакомство съ Константиновой и выдумывая дпи пріѣзда послѣдней, видимо, повторяетъ фразы однажды заученныя, но такъ какъ слова легче запомнить, чѣмъ числа, то понятно, почему вышло противорѣчіе. Это обстоятельство осталось неразъясненнымъ мировымъ судьею, хотя горничная, на спросъ судьи, кто ее вызывалъ второй разъ, 23 числа, дала ложное показаніе, что вызвана была будто бы швейцаромъ. Швейцаръ вызывалъ ее, но въ четвергъ, 26 числа, по указанію же Олимпіады. Неужто она могла забыть дни, помня такъ подробно всѣ обстоятельства сопровождавшія будто бы пріѣзды Константиновой. Мировой судья въ рѣшеніи своемъ, между прочимъ, приводитъ, какъ одну изъ уликъ противъ Константиновой, то, что она не доказала своего знакомства съ горничной и даже не умѣла назвать ея имени. На чемъ основано это соображеніе, я не знаю. Изъ акта и изъ показанія дворника, напротивъ, видно, что Константинова просила его вызвать горничную Пуговкиныхъ, и на спросъ: «какую, — Олимпіаду»? Константинова отвѣчала утвердительно. Ясно, что она ее знала. Въ заявленіи повѣреннаго Пуговкиныхъ значится, что и второй разъ Олимпіада была вызвана тѣмъ же порядкомъ, т. е. чрезъ дворника, но дворникъ показалъ, что болѣе разу онъ Константиновой не видалъ. Хотя Олимпіада послѣ и указала ложно на швейцара, но онъ не былъ спрошенъ вовсе. Олимпіада показываетъ, что на крестинахъ она была въ пятницу, а не въ понедѣльникъ. Прекрасно. Но откуда же Константинова могла знать объ этихъ крестинахъ и о томъ, что Олимпіада была тамъ, не бывши съ ней знакомой? Странно. 2) Изъ акта и заявленія видно, что въ то время, когда Константинова сидѣла уже въ комнатѣ съ г-жею Пуговкиною, то на вызовъ послѣдней явились стоявшіе за дверьми въ смежной комнатѣ самъ Пуговкинъ, братья Давыдовы, вдова Мурашева и, кромѣ того, при всемъ этомъ находились безотлучно горничная Васильева и нянька Никитина. Между тѣмъ, изъ показанія свидѣтеля Николая Давыдова видно, что за дверьми находились только онъ и Пуговкинъ вдвоемъ и болѣе никого. Изъ показанія свидѣтельницы Мурашевой видно, что она вошла уже тогда, когда Константинова стояла будто бы на колѣняхъ, и спросила у послѣдней: «въ чемъ дѣло?» Стало — быть, ничего прежде не слыхала и за дверьми не была. Затѣмъ, горничная показала сначала, что была одна въ комнатѣ, во все время разговора Пуговкиной съ Константиновой, а при переспросѣ ея повѣреннымъ купца Каулина показала, что она была занята другимъ дѣломъ и разговоръ слышала только отрывками. Да еслибъ даже и правда, то есть ли смыслъ въ томъ, что Константинова, пріѣхавши по такому щекотливому дѣлу, стала объясняться съ Пуговкиной при двухъ горничныхъ и нянькѣ? Правдивость этихъ показаній слишкомъ ясна. 3) Свидѣтель Николай Давыдовъ при составленіи акта показалъ, что Пуговкинъ никакихъ побоевъ Константиновой не наносилъ, а при разбирательствѣ подтвердилъ это обстоятельство. 4) Еще одною изъ главныхъ уликъ несправедливости извѣта Пуговкиныхъ служитъ слѣдующее противорѣчіе: въ заявленіи повѣреннаго ихъ, г. Михайлова, значится, что Константинова, въ разговорѣ съ Пуговкиной, который слышали будто многіе свидѣтели за дверьми, передавала Пуговкиной, что Каулинъ ждетъ ее съ отвѣтомъ въ Московскомъ трактирѣ. Вслѣдствіе этого, еще до составленія полицейскаго акта, Пуговкинъ послалъ туда братьевъ Давыдовыхъ справиться, правда ли это, и просить Каулина сначала къ себѣ въ гости. Такъ какъ Каулина дѣйствительно застали въ Московскомъ трактирѣ, то это послужило мировому судьѣ достаточнымъ поводомъ для обвиненія обоихъ и для того, чтобы убѣдиться въ справедливости сдѣланнаго будто бы сознанія Константиновою и указанія ея на Каулина. Все это покажется на первый разъ логично и правдоподобно. На дѣлѣ же совсѣмъ не то. Въ заявленіи этомъ скрыто Пуговкиными весьма важное обстоятельство, къ счастію невольно обнаруженное однимъ изъ свидѣтелей. Изъ показанія Николая Давыдова видно, что когда Пуговкинъ съ нимъ вошелъ въ комнату, гдѣ сидѣли Пуговкина и Константинова, и уже послѣ мнимаго ея сознанія и указанія, будто бы на Каулина, какъ на участника въ этомъ дѣлѣ, то Пуговкинъ, желая убѣдиться въ справедливости этого показанія, послалъ розыскивать Каулина въ Троицкій трактиръ и въ погребъ къ Шатину, но когда его тамъ не нашли, то, будто бы, тогда уже, по указанію Константиновой, послали въ Московскій трактиръ, и такъ далѣе. Это довольно крупный промахъ со стороны Пуговкиныхъ и ихъ свидѣтеля. Столь искусно и хитро сплетенная исторія распадается. Хотя это обстоятельство относится болѣе къ купцу Каулину, но я считаю необходимымъ разъяснить его, дабы доказать, что Константинова никогда на Каулина не указывала, а слѣдовательно и ея мнимому сознанію нельзя давать никакого вѣроятія. Все дѣло въ томъ, что Пуговкинъ, какъ подрядчикъ, бывающій ежедневно на биржѣ, и, какъ знакомый купца Каулина, зналъ очень хорошо его привычки. Биржа кончается всегда въ 5 часовъ; прямо послѣ биржи купецъ Каулинъ почти каждый день отправляется, большею частью съ иногородними своими покупателями, въ погребъ Шашина, и хотя самъ человѣкъ совершенно непьющій, но просиживаетъ тамъ обыкновенно около двухъ часовъ. Затѣмъ отправляется пить чай или въ Троицкій или Московскій трактиры и оттуда въ клубъ или домой, смотря по времени. Это повторяется регулярно каждый день и можетъ быть подтверждено сотнями свидѣтелей. Вотъ почему Пуговкинъ, безъ всякаго указанія Константиновой, обратился прямо въ тѣ извѣстныя мѣста, гдѣ ежедневно бываетъ Каулинъ. Другое уже дѣло, какая была причина, побудившая Пуговкина розыскивать и указывать именно на Каулина, а не на кого либо — другаго. Но это уже не входитъ въ предметъ моей апелляціи.