- Виной всему ответы, - рек Михаэль вполне нормальным языком. Вот что огонь очищающий делает с еретиками. Сразу соловьями петь начинают. – Узнал ты слишком много, чего не должен был узнать. И уговор у меня был, что задушу тебя, паскудника, когда возникнет случай. Но помешала мне она.
- Она мне жизнь спасла, слюнявый ты дебил, - сказал я, снова прикладывая к пяткам германца головню. – Не отвлекайся, продолжай вещать. Уж больно союзно у тебя все выходит. Кому потребно душить оруженосца?
- Тому, чью тайну ты раскрыть пытался, - ответил Михаэль в бессильной злобе стуча зубами. Я задумался и забыл для острастки еще разок погреть его пятки. – За это было золото обещано мне.
- Вестимо, гневный остолоп, - сказал я и повернулся к Софи. – Вот, стало быть, и первое предательство. Все, как лукавый говорил.
- И что же будем делать? – спросила Софи, круглыми глазами смотря на беснующегося Михаэля, который попытался было зубами дотянуться до веревки, но получив от меня по голове поленом, затих и стал пускать слюни с блаженным видом.
- Для начала доберемся до замка и вы, миледи, обо всем расскажете королеве. И о троллях, и об этом высерке блудливой сучки, и об ответах, что мы получили. Сдается мне, что отравление не так уж плохо. Куда страшней война, предсказанная лукавым духом, - сказал я.
- А что же с ним? – спросил Софи, кивая на германца, который от расслабления выпустил ветры из мускулистого зада.
- Пусть полежит здесь до утра. Авось найдут его тролли или дикие звери. Пачкать кинжал кровью этого фигляра не шибко и хочется, миледи. А запачкать, стало быть, уподобиться ему. Первый должок заплатил я лукавому, так пусть заберет этого воняющего, гнилоустного осквернителя воздуха к себе в Преисподнюю, - ответил я и поднялся на ноги. – Пора нам идти. Боюсь я встретить дурные вести по возвращению в замок.
- Идем же скорее, - сказала Софи, и мы, оставив связанного Михаэля с поджаренными пятками на милость леса, отправились вдоль мухоморовой тропинки. Теперь провожатый нам был не так уж нужен.
Но утром, когда мы с Софи достигли замковых стен, нас встретили закрытые ворота и слишком серьезные лица солдат на крепостной стене. Они согласились нас впустить только тогда, когда Софи открыла им свою личину, а мое сердце тревожно забилось в ожидании тревожных новостей. И я был прав, когда спешил и несся во весь опор по ночному лесу.
В замке царила необычайная серьезность. Рыцари, прибывшие на турнир, были трезвы и суровы, а их оруженосцы спешно приводили в порядок оружие и доспехи. Турнирные копья были убраны, а им на смену пришли копья с длинным и острым концом, способным пробить любой панцирь. Простой люд, тем временем, варил в котлах смолу и деготь, затаскивал на крепостные стены увесистые камни и колчаны со стрелами. Сердце забилось еще тревожнее, когда к нам буквально подлетел господин Жори. Кастелян был растрепан, испуган, а его щечки не покрывала помадка и румяна. Он смерил нас тяжелым взглядом, обрамленным увесистыми мешками под глазами, а потом вздохнул и покачал головой.