Его превосходительство затем заявил, что моя переписка с Лондоном должна подлежать тем же ограничениям, что и переписка лиц, сопровождающих генерала Бонапарта. Я ответил, что если он (губернатор) неудовлетворен сложившимся положением дел, то я готов отказаться от порученных мне обязанностей и отправиться обратно на борт корабля сразу же, как только этого пожелает его превосходительство, поскольку я полон решимости отстаивать права британского офицера. Сэр Хадсон в ответ на мое заявление сказал, что в этом нет необходимости, так как будет очень просто уладить все дела. Затем губернатор завершил нашу беседу, заявив, что этот вопрос требует тщательного рассмотрения и он возобновит его обсуждение на следующий день.
10 октября. Беседовал с Наполеоном в его спальне. Я пытался убедить его, что на самом деле сэр Хадсон Лоу, возможно, намерен был проявить вежливость в те моменты, когда его поведение казалось оскорбительным; что иногда его жесты указывали на намерения, далёкие от его мыслей; и особенно я старался объяснить ему, что сэр Хадсон Лоу, положив руку на свою саблю, действовал целиком и полностью в силу своей непроизвольной привычки, которая заключается в том, что он подтягивает саблю вверх и затем прижимает её к своему боку (что я попытался продемонстрировать Наполеону жестами); что он сам заявил мне, что никто, кроме закоренелого злодея, не бросится с саблей на невооружённого человека. «Доктор, — возразил Наполеон, — это и детям понятно. Если он и не выступал в роли палача, то выглядел он как настоящий палач. Он вам показывал новые инструкции?» Я ответил, что он ни словом не обмолвился о них. «А, — вздохнул император, — я уверен, что он замыслил нечто зловещее».
Сегодня вечером в мою комнату пришел граф Бертран для того, чтобы я помог ему перевести некоторые пункты новых ограничений, которые, как он сказал, по своей природе столь бесчеловечны по отношению к императору, что он (граф Бертран) склонен думать, что не понял их. Это были те пункты, которые запрещали Наполеону прогуливаться по верхней дороге, прогуливаться по дорожке, ведущей к коттеджу мисс Мейсон, входить в любой дом и разговаривать с любым человеком, которого он мог встретить во время верховой или пешей прогулки. Будучи уже подготовленным самим губернатором и всем тем, чему я был свидетелем в этот день, к чему-то совсем нехорошему, я, признаюсь, при первом ознакомлении с текстом этих инструкций, какое-то время не мог сдвинуться с места, словно громом пораженный. И даже после того как я прочитал их три или четыре раза, я едва мог убедить себя в том, что правильно их понял. В то время как я помогал графу Бертрану переводить инструкции, в дверь постучали, и в мою комнату вошел полковник Виньярд. Когда граф ушёл, я рассказал полковнику, что именно от меня хотел граф Бертран, и затем спросил его, правильно ли было мое толкование текста инструкций, которое я объяснил графу. Полковник Виньярд ответил, что мое толкование абсолютно точное.