«Пролей их кровь, заставь заплатить. Защити девушку».
Я встаю между служанкой и палачом.
— Тронешь её и пожалеешь, — говорю я, и мой голос звучит так же яростно, как и мелодично.
Если раньше я не привлекла внимания зала, то теперь, несомненно, все смотрят на меня.
— Каллипсо, во имя Бессмертных Богов, — наконец, Мара обращается ко мне, — уйди.
— Нет.
Малаки делает шаг вперёд, вероятно, чтобы присоединиться ко мне.
Мара вскидывает руку, останавливая его.
— А! А! А! — произносит она, а лианы позади Малаки скользят вокруг него, приковывая на месте. Это первый реальный признак того, что я разозлила Королеву Флоры. — Если Каллипсо хочет когда-то стать правителем, — говорит Мара, снова глядя на меня, — должна сражаться сама. Не так ли, чародейка? — И Мара и ГринМэн смотрят на меня с маниакальным блеском в глазах, получая удовольствие от моего гнева и ожидая моей реакции.
Я смотрю на Королеву Флоры, сожалея, что не разорвала ей горло, когда был шанс.
— Любой, кто захочет причинить боль этой женщине, должен пройти через меня, — обращаюсь я к залу.
Мара злорадно улыбается.
— Да будет так. — Она щёлкает пальцами. — Палач, исполни наказание.
Позади меня палач отходит на пару шагов. Я слышу звук разматываемого хлыста, и испуганные вздохи зрителей. Во мне бурлит гнев, когда я опускаюсь на колени и двигаю руками по кандалам. Женщина смотрит на меня широко раскрытыми покрасневшими глазами, пока я вожусь с замками.
«Дьявол, нужен ключ».
Палач принимает позу, несколько раз ударив хлыстом по воздуху.
Я дрожу от понимания, что не смогу освободить эту женщину вовремя. Нужен ключ, который находится в карманах солдат, стоящих слишком далеко, и слишком не желающих помогать. Моего единственного союзника, Малаки, держат лозы. Я сама по себе, и если оставлю эту женщину, её выпорют.
У меня в груди разжигается пламя, а по венам потёк горький яд. Если бы чары здесь работали, я бы всех до единого фейри, которые стоят в стороне, заставила заплатить. Но у меня есть только тело и вера.
Приняв мгновенное решение, я накрываю женщину собой, подставив палачу спину в крыльями. Женщина дрожит от страха, и это лишь распаляет жажду мести.
— Я не дам им ничего с тобой сделать, — очень тихо шепчу я.
Я слышу, как палач отступает и крик Малаки. А затем с гневом смотрю на Мару.
«Ты заплатишь».
Я так и смотрю на неё, когда свист хлыста проносится по залу. Через секунду я чувствую боль от рваной раны. С тошнотворным хрустом кости крыльев ломаются от плети. У меня перехватывает дыхание, когда боль, из-за которой всё расплывается перед глазами, разливается по телу. Несколько окровавленных перьев упали на пол.