– А кто-нибудь пробовал похмеляться шампанским? – спрашивает Зануда. Бедняге сейчас порвет рот.
– В твоем возрасте похмеляться вообще нет нужды, – недовольно бубнит Куцый.
– Это еще почему?
Мы подошли к крохотной двери сбоку от огромных автоматических ворот центрального входа. Куцый громко постучал. За дверью послышался шорох отодвигаемых баррикад.
– Потому в шестнадцать организм и сам прекрасно справляется, – Куцый бросает взгляд на Зануду, а потом снова осматривается, и уже не глядя, спрашивает. – Тебе что плохо?
– Нет, – Зануда пожимает плечами, – просто хочется прочувствовать все прелести взросления.
Куцый снова бросает на него быстрый взгляд и отворачивается, лениво сканируя улицу:
– А ты еще не прочувствовал?
– Вот это всё, – Зануда красочно оглядывает площадь вокруг себя, – не взросление – это говно какое-то, – и снова широко разевает рот.
За дверью слышны бормотание и звук открываемого замка.
– Добро пожаловать, дитя мое, – бубнит Куцый. – Это говно – и есть взрослая жизнь.
Открывается дверь:
– Давайте быстрее, – говорит Отморозок, впуская нас внутрь, – а то Медный там совсем загибается.
– Уже давно бы Апексовался, да и дело с концом, – рычит Куцый, заходя внутрь.
– Не хочет, – пожимает плечами Отморозок. – Говорит, что сдохнет по дороге на ноль.
– Рыжий болван… – зевает Зануда и перешагивает порог убежища.
Я шагаю следом… Вдруг! Вспышка, цвет, движение. Меня останавливает периферийное зрение – яркий проблеск живого. Останавливаюсь и оглядываюсь – мой рот раскрывается, но звука нет.
Это она – старуха. Не старуха – женщина. Застыла, словно замерзла. Но я смотрю не на неё.
– Хера се… – шепчет Отморозок за моей спиной.
Он видит, как и я. Видит старуху, которая гордо задирает подбородок – она смотрит наверх, потому что этот выше её на полметра, не меньше, ведь чтобы пристально вглядываться в её глаза, он сгибается пополам, изгибаясь, словно расплавленная стекольная масса, прямиком из печи.
– Ты такое видела когда-нибудь? – шепчет за моей спиной Зануда.
Нет. И никто не видел. Это существо… Его никогда раньше не было.
– Вы чего там застряли? – орет Куцый. – Закрывайте двери.
Старуха, тонкая и сгорбленная, упрямо выгибает спину – она тянет наверх лицо, и отсюда мне кажется, что она молодеет с каждой секундой. Нет, не старуха – женщина, с гордым профилем и открытым взглядом смотрит в глаза тому, кто навис над ней. А этот… серый, красный и гибкий, он жуткий и совершенно не человек, он виснет над ней, гнется, он пытается…
– Он сейчас сожрет её, – говорю и шагаю вперед.
– Вобла, ты сдурела? – шипит из-за спины Зануда.