Над головой бесшумно пролетает десантный катер, унося за собой шлейф горячего воздуха и запах отработанного топлива. Мгновением позже прибывают инженерные войска и начинают ставить палатки. Из катера на лебедке спускают другие мобильные модули.
— А вот и штабные, — усмехается санитар, вбивая в землю колышки. — Пока разгрузятся, мы уже госпиталь развернем. Давай, давай, Тиберий!
Отвлекаюсь на Квинта и разглядеть Наилия так и не успеваю. Ввязалась в учения, чтобы ближе быть, а сейчас переживаю, как увидеться хотя бы раз. Чем дальше, тем больше затея кажется наказанием. Не рад генерал, что я захотела остаться мужчиной. Решил доказать, что военные не просто так носят форменные комбинезоны? Я знала, но ощутить на себе стоило. Такое же испытание, как весенний бал или прием в особняке Марка. Справлюсь. От переживаний дергаюсь и слишком сильно затягиваю трос на колышке.
— Тихо, тихо, — тормозит меня Квинт, — потом не развяжем. Слабее нужно и узел другой. Дай.
Помогает и снова отворачивается. Ящики с оборудованием мне санитары в руки больше не дают, сами таскают. Когда суета заканчивается, остаюсь со всеми в комнате отдыха. Раскрасневшиеся от жары и работы, но счастливые военные медики глотают из походных фляг имбирный напиток с лимоном и медом. Мне достается немного в мерной емкости, а на вопрос, откуда я такой странный взялся, рассказываю историю про гейзер и ожоги так, как услышала ее от майора Рэма. Палатка вздрагивает от хохота, санитары утирают слезы, а потом по очереди ко мне приглядываются.
— Если бы безопасники перед тем, как байки сочинять, в медицинскую литературу заглядывали, цены бы им не было, — улыбается Квинт, — так себе легенда. Но ты не беспокойся, правду из тебя никто клещами тянуть не будет. К нам часто кого-нибудь засылают пересидеть проблемы, мы привыкли. В прошлый раз техник был, так он нам все починил и отрегулировал, до чего руки дотянулись. Однако повязка у тебя из-под рукава торчит. Правда, что ли, обжегся? Или порезался?
— Шрамы свел, — выпаливаю я и машинально засучиваю рукав, а Квинт тихо свистит:
— Тьер, и молчишь? Когда была перевязка? Дай посмотрю.
— Да все уже зажило, — смущаюсь и срываю белый пластырь.
С правой руки неудобно и санитар помогает снять. Разговор о курьезах на службе продолжается. Ощущение неловкости уходит, я втягиваюсь и вспоминаю пару моментов из клиники, пересказывая, будто слышала от других. Мужчины поддерживают хохотом и подливают еще напитка. Имбирь согревает, мед успокаивает, а нотка цитруса напоминает о том, как беззаботно начиналось мое лето. Рыжее светило в листьях апельсиновых деревьев, белые лепестки в волосах любимого мужчины. Ни пророчества, ни мудрецов, ни саркофага в атриуме. Нужно научиться жить лучшими моментами, и оставаться в этой маленькой вселенной как можно дольше.