Дмитрий с ненавистью посмотрел на неё. Люба опустилась наземь, потеряв сознание.
Очнулась она в больнице.
— Ну, вот вы и пришли в себя, — улыбнувшись, проговорила молоденькая медсестра.
— Пить… попить можно? — еле шевеля пересохшими губами, попросила Люба.
— Теперь вам всё можно, — девушка приподняла её голову и помогла выпить немного тёплой невкусной воды.
— Что со мной было? — обессилено спросила Люба.
— Инфаркт, вам сейчас нужен покой и больше спите, скоро врач подойдёт.
Вечером в палату вбежала невесть откуда появившаяся запыхавшаяся Маша.
— Глаза открыла, вот и хорошо. Жить будешь! — весело сказала она, суетливо расставляя гостинцы в тумбочке.
— Как ты здесь, откуда? — спросила её Люба.
— Как? Обыкновенно. Приехала из Москвы в город, развезла товар по точкам, а мне одна женщина и говорит: слышала мол, что в твоём селе творится? Жгут людей заживо, — Маша глянула на подругу и осеклась, — Ты только не переживай, всё прошло, — Маша вытерла салфеткой покатившиеся слёзы с глаз подруги.
Чтобы отвлечь Любу от трагических событий, она долго рассказывала ей о своих поездках, о перипетиях на торговых точках, о стычках с покупателями, но мысли Любы были далеко отсюда. Она пыталась из разорванных нитей воспоминаний склеить картину всего происшедшего в тот страшный день. Наконец, подруга засобиралась:
— Любаш, значит слушай меня. Я уже здесь вторую неделю. Раз тебе сейчас полегчало, врач сказал, что ты идёшь на поправку, я пропаду на недельку. Не обидишься? Только слышишь, без фокусов! Лежи столько сколько потребуется. Я тебя затарила. В этом холодильнике, — она показала рукой на тарахтящий старый аппарат, — маслице, икорка, сырок в общем, всё, что разрешили. По первому разряду. Поняла? Йогурт пей. Да ты, поди, и не знаешь, что это такое. На окошке пакетики разные фрукты, соки. Тебе силы нужны.
— Зачем? — тихо спросила она, — Федю арестовали?
— Да. Его уже в СИЗО определили. Я передала ему передачу. Знаю же тебя, будешь рваться и не долечишься. Вот не хотела тебе говорить, ну уж лучше разом. Значит так. Свекровь твоя откопытилась. Прости меня Боже, — Маша перекрестилась, — на следующий день, видно как дошло до неё, что Федьку посадят, а ты в больнице. Да люди ей под окнами стали кричать. Всем известно, откуда ветер дул. Все больше её обвиняли, а не Федьку твоего. Жалко маленький погиб. В общем, я приехала когда, её уже похоронили. Не переживай, на девять дней я продукты Клавдии, бывшей бригадирше нашей отдала, она там всем руководила. Думаю, ты бы разорвалась, а всё по правилам сделала, хоть и доставала свекровь тебя всю свою жизнь. Федьке твоему, я же, как-никак крёстная мать, мне положено. Отвезла всё, что там необходимо: щётки зубные, сигареты, трусы. Всё честь по чести. Теперь ему надолго хватит. А там, приеду, вместе съездим. Ты только сил набирайся. Вот я тебе ключи от своей квартиры городской оставляю на всякий случай. Мало ли что, вдруг я задержусь, а тебя выпишут, ты к себе в село не езжай. Сразу ко мне и располагайся, как дома. Не надо тебе пока к себе домой ехать. Воспоминания разные. Не езди в село, ладно?