– Как ты считаешь, это Эдди? – Мадлен подняла глаза и посмотрела на Бандита. При свете лампы черты его лица смягчились, и она заметила, как губы мужчины тронула задумчивая улыбка, когда он смотрел на рисунок.
– Кто знает! – Он покачал головой.
Мадлен подняла лампу и немного отодвинула ее от картинки. В полумраке человек на картинке казался призраком из прошлого. Он улыбался и в то же самое время выглядел грустным.
– Сейчас, по крайней мере, люди могут любить тех, кто им нравится, – прошептала Мадлен, касаясь рисунка.
Ни одна из знакомых ей семей и замужних подруг не следовала правилам, установленным в прошлые времена. Большинство этих браков, которые были счастливыми и совершенно нетрадиционными, просто не состоялось бы тогда. С тех пор прошло не так много лет, и Мадлен была рада, что времена изменились.
Она смотрела то на мужчину на рисунке, то на Бандита. Ей показалось, что они были чем-то похожи. Если бы она не знала, что картинке было более семидесяти лет, то подумала бы, что на ней изображен именно Бандит. Один и тот же разрез глаз, одинаково поднятый уголок рта, симметричная линия квадратного подбородка. Она только сейчас осознала, что последнее время ее стала интересовать внешность Бандита.
Одежда Мадлен еще не просохла после дождя, и женщина дрожала от холода, хотя сидела в бойлерной уже больше двух часов. Вместе с Бандитом они с интересом прочитали первые несколько страниц дневника, просмотрели рисунки и обсудили жизнь Эмили. И только когда свет электрического фонаря начал вспыхивать и гаснуть, они закрыли тетрадь и направились в отель.
Мадлен прошла через холл и поднялась по лестнице в свою комнату. Войдя, она поняла, что там что-то произошло. В воздухе стоял посторонний запах – то ли духов, то ли лосьона после бритья. Оглядевшись, она заметила, что огромный розовый плюшевый медведь, подаренный Поппи ее отцом, сидел посередине ее кровати под балдахином. Мадлен сразу же пошла к Поппи через открытую дверь ее спальни, однако внезапно остановилась, отчетливо вспомнив, что закрывала эту дверь, прежде чем уйти, чтобы помочь Бандиту. Так почему же она была открыта? Взглянув на крепко спящую дочь, которая лежала в той же позе, в которой она ее оставила – свернувшись калачиком среди кучи своих плюшевых медвежат, – Мадлен задумалась. Кто же открыл дверь и каким образом игрушка переместилась на ее постель?
Мадлен подошла к кровати и подняла аккуратно усаженного на ней медведя. Его глаза закрывала повязка, вырезанная из длинной шелковой сорочки Мадлен, которую она очень любила. Сзади повязка была завязана безупречным бантом. Она посмотрела на комнату, где спала ее дочь. Могла ли Поппи завязать такой роскошный бант? Мадлен покачала головой. Конечно нет. Ее малышка даже узел не умела завязать. Но если это сделала не Поппи, тогда кто?