— Посмотри, какие чудесные звёзды! Кажется, они вот-вот дотронуться до тех вершин, — положив русую голову на плечо спутнику, прекрасная женщина плела тоненькими ручками венок из колокольчиков для своего верного супруга, — Вот бы просидеть здесь всю жизнь рядом с тобой. А ты бы хотел вот так пробыть здесь свою вечность, смотря на эти звёзды?
— Да что там жизнь! Триальда, я бы душу свою продал ради этого вечера.
— И ни сколько бы не пожалел об этом? Ведь как это ты без души сможешь понять, что перед тобой та самая звезда, которая всегда нам освещает путь в темноте?
— Я бы никогда не стал жалеть, поверь мне. Ты — самое дорогое, что есть у меня в жизни.
Смерть подошла к ним слишком близко, услышав столь желанное слово «душа». Келвин не смог спасти свою возлюбленную от лап демона, прижимая её холодное тело к своей груди.
— Отдашь душу за этот вечер? Ты обещал, я знаю, — пронёсся тихий голос над его головой, голос убийцы его счастья.
Келвин поднял на демона заплаканные глаза, полные печали и смертной обиды, смешанной с неутолимой тоской.
— Отдам, — решительно отозвался он, прикоснувшись дрожащими губами к холодному лбу своей мёртвой жены, — Ради неё.
Демон не ответил, направив на несчастного адское пламя боли, которое человек вряд ли мог перенести.
— Вот твоё сгнившее сердце. Сможешь ты с ним выжить? Решай сам.
Развернувшись, демон уже хотел уйти, как Келвин схватил его за край чёрного плаща.
— Она мертва….
На что демон рассмеялся.
— Не ты ли говорил, что готов продать душу ради этого вечера? Я принял это пожелание всерьёз, нежели то, о чём ты бредешь.
На лице Келвина не было ничего в ту ночь. Он перестал чувствовать что-либо, но пообещал кое-что, яростно прокричав вслед уходящему графу, обратившего его в некое подобие бездушной твари, сердце у которой и— то покрыто плесенью.
— Я найду тебя и всех тебе подобных! Уничтожу! Уничтожу вас всех! Одного за другим!!!
Гетхэм следил за нами в стенах академии. Проходя мимо него, создавалось чувство ненависти и жуткой неприязни, что кипели внутри меня. Его меры по безопасности академии меня несколько напрягали. Везде была слежка, от которой мы нигде не могли укрыться. Я понимал, это одно из условий нашего существования в «Энн Саммерс», но отчасти я начал жалеть о том, что пошёл на это. Как-то, заходя в свою комнату, я заметил нож, торчащий из моей внутренней стороны двери, с которым была и записка: «Я везде вас достану». Как бы этот пёс не действовал мне на нервы, я не подавал никакого вида, что просто дьявольски озлоблен его нападкам, зная, что одной из целей Гетхэма было спровоцировать меня. Это может продолжаться сколько угодно, но я не сдамся какому-то охотнику с подмоченной репутацией.