Вейн не издала ни звука, хоть по заледеневшему стеклу пробежали алые полоски крови, медленно рухнув на её лакированные носики туфлей. Может быть, душа моя когда-нибудь оживёт рядом с ней. Может быть, я смогу познать счастье, к которому когда-нибудь меня приведёт это беззащитное, но удивительное создание Всевышнего. Сердце моё внемлет такту её собственного, но душа молчит, желая по-прежнему получить, уничтожить её собственную.
— Энгис, — обернувшись ко мне, она тихо произнесла, не сводя глаз с меня, — что ты выбрал во мне? Сердце или душу?
Этот вопрос…. Он задел меня, ввергнув в глубокую пучину той дьявольской сущности, что постоянно борется с моими остатками человечности. Что я выбрал в ней? За что полюбил? Я бы мог легко ответить, если бы сам знал ответ, но две половины тёмного и светлого твердили во мне разное, никак не придя к одному соглашению. Сердце, способное любить, или душа, ни на что не похожая….
По стеклу пробежала трещина, громким треском наполнив комнату. Это напугало Вейн, позволив мне исчезнуть. Сердце или душа…. Всё равняется греху, который таится за моей спиной.
Глава 32.
Всю эту ночь мне хотелось провести в компании одиночества и своих жалких фигурок, которые бессильно и беспечно ждали, когда я укажу им путь. Стоило мне прикоснуться к одной из фигурок, как в окно моё залетела огненная стрела, вонзившаяся в гладь зеркала, что находилось позади меня. Прогорев, она кучкой пепла пала на пол. Зеркало затрещало и раскололось на две половины, разделив и моё собственное отражение на две части. Поднявшись со своего места, я, выглянув из окна, заметил, как кто-то смотрит на меня по ту сторону стен академии. Я знал его, знал и намерения, поэтому и вышел ему навстречу, оставаясь вне видимости своих телохранителей. Сэм стоял передо мной, сжимая в руках арбалет, заряженный ещё одной стрелой, готовой пронзить меня насквозь. В его глазах не было ничего, что отличило бы его от мертвеца. Мы молча стояли друг перед другом, словно ожидая чего-то в безмолвии. Я был терпелив, однако это раздражало Фатенхеджа.
— Теряешь все стереотипы по поводу ангельской безгрешности, — скрестив на груди руки, я произнёс это настолько обыденным тоном, что голос мой исчез в ночной темноте; по левой руке Сэма капала багряная кровь, глухо ударяясь о землю, — Этот свет причиняет тебе столько боли. В этом мире не просто приходится ангелам! Вам приходится постоянно всем жертвовать.
— Зато вы, видимо, прекрасно освоились, — обхватив кисть ладонью, он старался зажать рану, но делал себе ещё больнее, врезая шипы нимба всё сильнее себе в руку, — То и дело забирая у людей их жизни, одурманивая их, приводя к гибели.