— Не шуми!
— Слушай, Леша, если я спрашиваю, отвечай. Пока я здесь старший, и ты пришел в мой дом.
— Или?
— Или уматывай на вокзал.
— Хам ты, парниша, хам. Но я... Прощаю тебя за серость. Что, драться будем?
— Ты сильнее, а то бы подрались.
— Я знаю... Я ложусь на боковую вот на той скамейке Не будь пижоном, дай что-нибудь под голову.
— У тебя рюкзак.
— В нем консервы.
— Чем укроешься?
— У меня бушлат и шинель. Спокойной ночи, зверь. Он перетащил барахло на свободную лавку.
Я потушил свет, разделся, лег. Да, душно у нас становилось в подвале. Пришла весна, земля оттаивала с катастрофической быстротой. И с потолка капало все сильнее и сильнее — кирпичи на потолке пропускали воду. Снег мы разбросали над подвалом, но стены дышали влагой. Будь мы злаками, мы давно бы проросли и из нас выглянули бы лепестки, но мы были людьми и хотели жить в сухой квартире. От «буржуйки» воздух становился тяжелым. Постель набухала, как портянки в дырявых сапогах.
Рогдай храпел, Леша стонал, изредка он скрипел зубами, и мне думалось, что пугал кого-то во сне.
Я был доволен, что они спали и я мог остаться наедине с раздумьями о чувствах, объединенных, как жильцы в коммунальной квартире, в едином названии — любовь.
Наверное, любовь все-таки существует. Мой отец любил маму, когда пришла повестка, что отец пропал без вести, мать убивалась. Я любил родителей. Как вспомню о матери, худо становится, слезы наворачиваются. Я бы не знаю что сделал, на какие бы жертвы пошел, лишь бы она осталась живой и с ней ничего не случилось. Это любовь, но иная, чем любовь хотя бы к Гале. Еще я любил Родину. И, ни минуты не задумываясь, пошел бы на любые пытки, лишь бы моей стране избежать войны. Но и это совсем иная любовь, чем чувство к женщине. Так почему же все эти важные и сложные чувства затолкали, как деньги, в один кошелек? Как-то их различать нужно, неужели не могли придумать специальные слова, чтобы четко отличав хотя бы в душе, что ты любишь, а что так себе, серединка на половинку. Хотя бы сокращали слово «любовь» на «люб», и то уже было бы яснее. «Полюб», «влюб», «залюб», «разлюб», а для совсем маленьких страстишек должны быть и совсем короткие и убогом кие слова «влю», «излю», просто «лю» или «улю-лю»… Тогда бы то желание встретиться с Зинкой выглядело понятным. А с Галей?.. Не знаю. Может быть, «полюб» а может быть, и «полюбить» по-настоящему?
Заснул я поздно. И мне снился бесстыжий, липкий сон. Я проснулся от гадливости к самому себе, мокрый. Я испугался, не зная, что произошло со мной. И никто не мог мне объяснить это. Никто не мог сказать мне. что я стал юношей.