ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Из Второй бани нас выставили через неделю. Поступил приказ пустить помывочный пункт в эксплуатацию. Нас перебросили в особнячок на Селивановской горе. Гора катилась вниз, по ней когда-то зимой мчались санки с мальчишками. Правили они длинными шестами. Гора тянулась километра два, делала повороты, и санки катились почти до самой реки. По воскресеньям на горе толпились любители птиц. Буйствовал птичий базар Продавали красногрудых зябликов, щеглов, соловьев Мальчишки покупали голубей. Теперь гора осиротела, по ней катились самодельные коляски редких жителей, на колясках раскачивались бочки, плескалась вода - везли воду с реки.
Ремонт оказался несложным, два дня мы плотничали, потом связисты протянули телефон. Иногда звенел звонок, старший сержант Зинченко подходил к телефону в деревянной коробке, разглаживал усы. снимал трубку и строго рапортовал:
— Номер сто десять на проводе.
После переговоров крутил ручку и требовал «отбой».
Официально мы числились за комендатурой, но звонили нам все, у кого имелся телефон.
Первый выезд состоялся в субботу. Пришла грузовая машина, из кабины вылез дядька в очках. Он снял очки и спросил:
— Здесь спасательная станция?
— В чем дело? — в свою очередь поинтересовался Зинченко.
— Я с хлебозавода,— сказал дядька в очках,— Зовут меня Абрам Самуилович.
— Пекарей среди нас нет,— подал голос Валька. Старшина поглядел на него, и Валька замолчал, крут в руках выхлопной клапан.
— Понимаете,— сказал небритый дядька,— в городе хлебозавод восстанавливается. Кое-что сделали, но в заднем цехе... Бомба лежит. Пробила перекрытие и почему-то не взорвалась. Она, кажется, тикать начала.
— Звоните! — закричал Зинченко на небритого дядьку.— Немедленно всех с завода! Вон! Как можно дальше. Немедленно! Белов, Васин... Инструмент. Давай, шофер, показывай дорогу. Где моя сумка? Давно тикает?
— С час.
— Боевая тревога!
Ничего не соображая, мы метнулись к машине, вскочили в кузов.
— Я с вами! Я с вами! — бросился небритый.— Около бомбы поставили дежурного, чтобы ее не били ломами.
— Идите к телефону,— рявкнул на него Зинченко.— Если взорвется — на вашей совести. Бегом! Чтоб, пока еду, никого вблизи не было.
Шофер включил газ, полуторка рванула, мы с Валькой упали на Верку. В кузове сидели девчата. И Галя, и Сталина со Светланой, Маша, даже Роза, которая умудрялась всюду опаздывать. Когда они успели сесть, я не заметил. Машина, скрипя железными ребрами, как ревматик суставами, прыгала по ухабам. Кое-где разбирали развалины, убирали щебень с тротуаров, затем окна закладывались и белились. Получались как бы среднеазиатские дувалы в два этажа.