Проехали мимо Кольцовского сквера по площади Обкома, завернули на улицу Кирова. Трамвайные провода перекрутились между рельсами, точно трамваи ходили вверх колесами. На углу Верхне-Стрелецкой машина завернула к хлебозаводу и заглохла. Шофер отбросил капот, послышались удары, так встряхивают старый будильник, когда он застопорился.
— Докатились, дальше катиться некуда,— сказал Валька.
— Ого! — сказал Зинченко, выбираясь на крыло машины.— Команда в сборе. Я вас не звал.
— Как так? — удивились девчата.— Мы с вами. Мы тоже.
— Это замечательно,— сказала Роза,- Коллектив налицо.
— На месте разберемся,— буркнул Зинченко,—>: Слазь, тут рядом. Пошли. Быстрее слазьте!
Девчонки полезли. Они вначале ложились на борт, потом перекидывали ноги и только тогда медленно оседали на землю, как снеговики под лучами солнца. Мне стало смешно.
— Как неживые,— сказал я гордо.— Смотрите, как действуют. В один момент. Как ласточка...
Я подскочил к заднему борту, оперся рукой и ловко, как ласточка, перемахнул через борт. Ноги слегка согнул в коленях, чтобы приземление было упругим.
Почему-то падал я невероятно долго. Падал и падал, вспомнил полжизни и продолжал падать куда-то через центр земли к Америке.
Вокруг потемнело, наступила южная ночь, которая, как известно, наступает мгновенно, а я продолжал падать. Затяжной прыжок. Я оказался в мягком и ледяном, и свет окончательно погас, и невозможно было продохнуть.
— Где я?
С трудом сообразил, что нахожусь в глубоком сугробе. Наваждение! Я попытался закричать, но рот был забит снегом.
«Неужели вижу сон? — мелькнула мысль.— По асфальту ехали. Откуда снег?»
Я протянул руку... Наткнулся на что-то твердое, каменное и холодное. Кругом было каменное.
— Э-э-э! — заорал я от страха, выплевывая снег — Люди! На помощь!
Сверху с неба донесся гулкий голос:
— Альберт, живой?
— Не знаю. Да где же я?
— В канализационный колодец упал.
Оказывается, машина проехала канализационный люк и остановилась. Крышки на люке не было. Может быть, ее фрицы в Германию увезли, как памятник Петру I из Петровского сквера, может, еще кто-то другой спер для важных целей, только я влетел в колодец. Вошел я в отверстие без сучка и задоринки, спасибо, на дне сохранился снег, а то бы собирали меня по косточкам.
Когда я вылез на землю белый, как лунь, девчата минуты три глядели на меня оторопело, а потом упали от смеха. Началось... Зинченко гоготал, как будто по пустой металлической бочке били камнями, Валька Е>елов вытаращил глаза и замер, точно ему дали под дых, а шофер... Его смех напоминал залп гвардейских минометов: вжи-вжи... Ха-ха, вжи-вжи-ха-ха... Он ударил по мотору ручкой, мотор чихнул, шофер замолк, сунул ручку в мотор, крутнул. Машина застучала, мы полезли в кузов.