— Ради бога,— попятилась ошарашенная приемом Серафима Петровна,— Не нужно. Сами устроимся. Мы закалились. Мы же русские. И в сугробах ночевали. Сорок бомбежек перенесли...
— Встань, балбес, извинись... Сними шапку перед учительницей! — взорвался Лешка и оскалился, как блатной на толковище.— Что сказал, шкет!
Рогдай встал, он кусал губы. Он свирепел. Я ждал истерики.
— Друзья,— распростерла руки Серафима Петровна.— Пусть будет мир в вашем доме. Настенька, Ванюша. Елочка, вставайте, пойдем.
— Кончай базар! — вмешался я.— Рогдай, кончай, буржуин нашелся. А если наша мама сейчас так же где- нибудь ходит?..
— Да ладно! — сдался Рогдай.— Извините! Мы его ждали. Он сегодня с машины затяжной прыжок сделал. На базаре со смеху умирали, когда рассказали с хлебозавода. Спортсмен-рекордсмен.
— Степа,— так почему-то представился Лешка.— Этот мальчик, Альберт Васин, молодец, что догадался привести вас, он сегодня совершил героический поступок: он с товарищами разрядил бомбу замедленного действия с часовым механизмом, спасли хлебозавод и свою жизнь. Так что... Мы и ожидали его, хотели отметить. Девочке не нравится подвал? Мне тоже. Когда будете замуж выходить, у каждой из вас будет по персональной комнате, и ванная, и балкон. Гражданка учительница, сидайте, как говорят в Хохляндии. Я отлучусь на минуту. Други,— он обернулся к нам,— командуйте. Не позорьте третье сословие.
Когда Степа-Леша вернулся, в подвале командовал! Серафима Петровна. Учителя умеют командовать. Наверное, это и называется педагогическими наклонностями. Серафима Петровна шепнула что-то девчонкам, те взяли ветки и начали подметать, дрова собрали, вь»« несли в соседний «отсек», золу из печи выгребли. Волей-неволей пришлось помогать. На ящики постелили кусок клеенки, и ящики превратились в нечто иное.
— Ох, сколько стирки,— сказала Серафима Петровна, вытаскивая из-под лавок грязное белье.
— Я говорил, давай постирушку организуем,— шипел за спиной Рогдай. Из-за стирки и мытья трех мисок и трех котелков у нас происходили нескончаемые споры, чуть не до драки.
— Чистюля,— ответил я.— Химичил на базаре? Опять бушлат продавали?
— Два раза продали,— похвастался Рогдай.
— И два раза вам вернули и денег назад не потребовали?
— Точно.
— Воруете?
— Не,— поклялся брат.— Честно. Магия. Ловкость рук и никакого мошенничества.
Я ломал голову, как они умудряются по два раза в день продавать Степкин-Лешкин бушлат. Непонятная комбинация.
— Вроде Чингисхана? — спросил я,— Но бушлат не имеет ног.
— Увидишь,— шепотом ответил Рогдай.
Степа-Леша вернулся с ведром. Он торжественно поставил ведро на стол, вытер руки о живот, хотел было сплюнуть, но огляделся.