Вскоре меня окликнули и я заторопился на зов. Елизар пришёл в себя и похоже держался молодцом, а вот с Данькой было плохо, он был в беспамятстве.
— Владислав! — Позвал Елизар приподнявшись на локте.
— Что Вам? — отозвался я, присев возле раненого.
— Спасибо тебе?
— Эт не мне, эт вон ему — и я кивнул на бессознательного Данилу.
— Обоим вам спасибо, выручили.
— Да ладно. Пустое это. Мы все свои.
— Нет не пустое. Я уж третий раз с полона бегу. В этот раз с женой и дитями попал. — Елизар кивнул на двух девиц и двух парней, стоящих рядом. — Один бы я утёк, но семью бросить не мог. Выходит вы семью мою спасли, а значит и род…
— Уймись Елизарушка. — Успокаивала его жена.
— Погоди Авдотьица, человека отблагодарить хочу. — Мой дом завсегда примет тебя и твоего друга, дажа ежели нужда будет, всё одно примем. Помирать буду детям и внукам наказ дам…
— Благодарствую Елизар, спасибо тебе.
— Скажи за кого здравицу ставить?
— За Владшу Пеплова и Данилу… — я задумался о фамилии Данилы и обратился к Милёне, обтиравшей смоченной в отваре тряпицей обнажённую грудь Даньки:
— Скажите Милёна, как звать величать Данилу вашего.
— Тык Данилой и величать, — она задумалась что-то припоминая и слегка улыбнувшись грустно добавила, — а раньше его Кочетком кликали, уж больно задиристый был в отрочестве.
Я повернулся к Елизару:
— … И за Даниила Кочеткова, Курского десятника, князя Мстислава Черниговского.
Елизар уставился на меня вытаращив глаза и перекрестился, а я поняв что прокололся добавил:
— Ну, или кто там ныне у власти?
— Авдотьица, оставь нас на миг. — Обратился пахарь к жене. Женщина отошла, отведя детей и пахарь продолжил, — я сразу понял, что ты не прост. Вроде русский, но не тутошний.
— Эт с чего же? — Занервничал я.
— А с былины про Соловку — Разбойника. Истину все знают, даже чады малые, а ты нет, как с луны свалился. Кто ты кмете, откуда?
— Тык ежель скажу ты не поверишь.
— Поверю, вот те крест, поверю. Уж не ангел ли ты хранитель?
— Нет, не ангел, не гневи бога. Я.… — я заглянул в глаза пахаря и тихо произнёс, — из будущего!
— Эт как жа?
— Ну, ща какой годок от рождества?
— Тысяча сто восемьдесят четвёртый. — Перекрестился Елизар.
— А я из две тысячи тринадцатого.
Мой собеседник помолчал и с сомнением начал было:
— Ты паря того, здоров…
— Да здоров я, здоров. Говорил же что не поверишь.
— А он? — Кивнул Елизар на Данилу.
— А Даньша с тысяча тридцать пятого, кажись.
— Эт как жа вы всренулись?
— Сам не пойму. Ну да ладно, выздоравливай давай, на тебе лица нет, белый весь.
Елизар замолчал тараща, на меня глаза.