— Думаю, спала я более чем достаточно.
— Как пожелаешь.— Он опускает пузырек обратно в пальто и движется к двери.
— Куда ты идешь?
Вместо этого он останавливается у окна и задергивает шторы до конца, но остается стоять рядом, смотря сквозь щель в плотной ткани. Пока он стоит ко мне спиной, я бесшумно стараюсь освободить запястья.
— В данный момент никуда, — говорит он и снова поворачивается, а я тут же прекращаю свою борьбу с путами, так что он даже не замечает.
— Хорошо... В таком случае, что ты делаешь здесь и почему я связана?
Он смотрит прямо на меня.
— Ожидаю человека по имени Хавьер, которого послали, чтобы забрать тебя.
Я лишь сглатываю. Слезы немедленно выступают в уголках глаз. Начинаю метаться в неистовой попытке освободить руки и ноги, но безрезультатно. Он связал меня лучше, чем поросят в загоне.
— Пожалуйста! Ты не можешь дать им увезти меня! Прошу тебя...
— Я ничего не могу сделать, — отвечает он, снова глядя в окно.— Поэтому и предложил тебе таблетку. Я думал, что ты бы предпочла быть без сознания, когда они приедут.
Начинаю чувствовать подступающую тошноту. Сердце неистово бьется, все внутри сжалось, и дыхания не хватает. С усилием сажусь прямо, перебрасываю ноги через кровать и пытаюсь встать.
— Сядь, — говорит он, поворачиваясь, чтобы снова взглянуть на меня.
Слезы выступают на моих глазах, и я протягиваю к нему связанные руки.
— Пожалуйста... — Я захлебываюсь слезами, грудь вздымается и дрожит, дыхание неровное.
— Не позволяй им забрать меня!
— Я спрошу еще раз, — говорит он, поворачиваясь, чтобы видеть меня полностью.
— Ты хочешь бодрствовать, когда это произойдет?
— Не хочу я, чтобы это происходило! — кричу я.
Я поднимаю руки и пытаюсь освободить запястья от ткани с помощью зубов. Американец не обращает внимания и движется к длинному черному чемодану, стоящему на полу у дальней стены. Взяв его в руки, переносит на край кровати рядом со мной и щелкает замком, чтобы поднять крышку, скрывая тем самым от меня то, что спрятано внутри.
Из-за шторы резко блестит отраженный луч солнца, а от скрипа тормозов снаружи у меня сводит желудок. Я замираю на краю постели, зубами все еще держусь за ткань, широко открытые глаза полны страха. Смотрю на дверь, потом на американца, который стоит у изножья кровати, навинчивая длинную металлическую штуковину на гладкий ствол черного пистолета. А затем он быстро и вместе с тем небрежно, словно во время утренней прогулки, закрывает чемодан и помещает его под кровать, убирая из поля зрения.
Он приближается ко мне.
Я пытаюсь ударить его, но связанные лодыжки не позволяют этого сделать, зато я чуть не падаю с кровати.