Честноков уже минут десять вертел в руках бумажку с телефонограммой, тщетно пытаясь проникнуть в тайный смысл непонятных слов. При этом он усиленно морщил лоб, который был настолько узок, что на нём умещалась только одна морщина. Морщина, впрочем, была глубока и казалась следом от только что снятой с бугристой головы фуражки.
— Ну, Сахара! Вспомни! Может ещё что говорили?! — в сотый раз обращался он к своей секретарше, стоящей перед шефом навытяжку, грудь — вперёд.
— Нет. Не говорили, — в сотый же раз отвечала божественная секретарша; и было видно, что терпение начинает покидать её. — Я помню совершенно точно. Впрочем, разобраться было очень трудно. Так трещало в трубке и даже хрюкало, как будто говорили с другой планеты.
— И подпись… Подпись тоже неразборчива… — никак не мог успокоиться главный врач.
— Я же объясняю, почему… Слышимость!
Честноков повёл носом по строчке.
— Мене. Текел. Упарсин. И неразборчивая подпись. Мене — это явно «мне». Текел… Текел… Что же это такое — «текел»? От слова «тека», которое входит, например, в состав слова «библиотека»? Тогда «тека» означает «хранилище» Или же это перевранное слово «только»? Упарсин… Этое слово мне никак непонятное. Упарсин… Калимин… Магазин…
— Ванюша, — пропела Сахара Каракумовна, умело скрывая раздражение.
Честноков вздрогнул. Он узнал интонацию, с которой южная красавица говорила с ним во вполне определённые интимные моменты.
— Зомбичек, — голос прозвучал ещё музыкальнее, ещё призывнее.
Честноков вскинул глаза.
— Лапушка ты моя, — это уже не женский голос произносил. Это звучал неземной нежности инструмент.
Воля главного и его небогатые способности к мышлению побарахтались в омуте чёрных глаз да и утонули.
— Хватит читать, — чётким голосом гипнотизёра молвила Сахара Каракумовна. — Надо им будет — пришлют повторный запрос. Я тебя сейчас хочу попросить об одном одолжении.
— Каком? — невнимательно спросил Иван Иванович, блуждая взором по фигуре секретарши.
— Вызови сейчас же к себе всех работников скорой помощи.
— Зачем?
— Погоди! Не перебивай! И слушай внимательно! У меня есть сведения, что около недели тому назад они прибыли на вызов по поводу высокой температуры с опозданием на полтора часа. Есть на этот случай жалоба от населения.
Сахара уселась на край стула, забросила ногу на ногу и выжидающе посмотрела на Честнокова.
Главный привычно наморщил чело.
— Не понимаю, чего ты хочешь. Я знаю об этом случае. Мне о нем в тот же день доложила Вислогуз. Тогда на скорой была всего одна машина. Они в то время выехали на сердечный приступ и не могли оставить больного, не купировав аритмию.