– Если я скажу «да», наш договор уже будет заключён?
– Нет, не так просто в серьёзном деле. Сначала вы получите у меня золото. Это будет полная предварительная оплата первой акции. Наш договор будет заключён после свершившейся акции.
– Что за акция? – спросил Кудашев.
– Сначала возьмёте деньги. Три тысячи золотых туманов!
– Не дразните меня вашими туманами, как мышонка кусочком сыра! Ладно, поговорили. Забыли. Идем спать.
Калинин колебался. Его «рыба» весь вечер ходила вокруг крючка с наживкой. То трогала наживку, то уходила от неё, возвращалась, но никак не решалась заглотнуть червячка – три тысячи туманов золотом! Однако, тоже метафора неудачна. Кудашев не рыба. Уйдёт, будет думать. Придётся ему заявлять, что сегодняшний разговор – простая проверка на верность Отчизне. Не поможет. Группа разваливается на глазах. В первом квартирмейстерстве после провала не удержаться. Лечить больных туземцев осточертело. Застрелиться, что ли?
Кудашев повернулся к Калинину:
– Хорошо, что сказали про мою жену. Я никогда на её платья внимания не обращал. Только глаза её видел. Спасибо. Я стал умнее! Идёте спать?
Калинин решился:
– Возьмёте золото?
Кудашев ответил:
– Я принимаю на себя только такой груз, какой смогу поднять. Какой смысл брать деньги, если объектом акции будет объявлен Вильгельм Хоэнцоллерн?! Резонно, нет?
– Резонно. Мне не нужна смерть кайзера. Сегодня ночью ты убьёшь Карасакала. Спишем труп на моего хазарейца. Я прокачал ситуацию. Есть возможность вступить в правообладание каравансараями моему человеку. Теперь понятно? – Калинин говорил, уже не понижая голоса. Вытирал холодный пот со лба.
Кудашев тоже развязке порадовался. Голова болеть перестала. Холодный ветерок остудил. Ответил Калинину:
– Спасибо вам, Сергей Никитич. Порадовали. Я как в синема побывал. Изнутри почувствовал все прелести жизни наемного убийцы!
Сменил тон:
– Одному поражаюсь, как вас, господин подполковник в Маньчжурии не раскусили. Больно ловки. Бог с ними, с вашими фантазиями. Если до Карасакала донести, только он им и обрадуется. Это мне не интересно. Жаль, работа не сложилась. Полагаю, наши разногласия в принципиальных вопросах исполнения задач операции должны стать предметом расследования в первом квартирмейстерстве Главного Управления Генерального Штаба. Я найду способ, минуя вас, моего прямого начальника, передать лично в руки Николая Августовича Монкевица мой рапорт! Объяснения по рапорту готов буду дать в Санкт-Петербурге при личном присутствии. Решат, что виновен – пойду под суд. Под военный суд, Калинин, а не под твой самосуд!