— Я… Агам… — я услышал легкий всхлип, лица-то в такой темени было не различить, — я люблю тебя… Агам… я… я… я его…
— Что? — мне почудилось самое страшное. Неужели она ради нашей любви…
— Да, — Золя словно услышала мои мысли. — Я убила его… Агам… Ради… ради нашей любви… Скажи, как дальше жить? Как? Как?! Как?!!! Как…
Я обнял трясущуюся в истерике Изольду и крепко прижал к себе. Мы стояли молча очень долго. Я затрудняюсь сказать, сколько прошло времени, прежде чем тело ее, наконец, обмякло и мешком с плесенью повисло на моих лапах.
— Не переживай, — разорвал я тишину своим голосом, который слышал теперь как бы со стороны. — Не переживай, милая… Теперь все наладится. Я тоже тебя люблю… А Катерпиллер, он… он… он был классным… то есть… он, это самое… он просил ни в чем тебя не винить… В каком возрасте он эта… того?…
— Четыре года… Другие столько не живут… Я… я… я не смогла… Прости…
Я почувствовал, что истерика девушки, взяв лишь небольшую паузу, начинает фонтанировать с новой силой, поэтому плотнее прижал Золю к себе и громко по слогам произнес:
— У-спо-кой-ся, все-по-за-ди! Все!
Ее перестало трясти почти сразу.
— Пойдем домой, — я подхватил ее за переднюю лапку и не спеша вывел из ниши. — Семен Обусловович назначил меня своим преемником. Так что, обещаю тебе, все будет хорошо. Поняла?! И я уверен, что твой яд на него не очень-то подействовал. Ведь это был яд?… Знаешь, просто пришло время. Он был очень стар. Очень! ТЫ-НЕ-ВИ-НО-ВА-ТА!
Изольда посмотрела на меня таким жалким взглядом, что я чуть не расплакался.
До ее квартиры шли молча. Никого навстречу нам не попадалось, большинство опечаленных тараканов разбрелось по домам, но многие еще оставались в коридорах, примыкающих к бывшему кабинету господина Катерпиллера. И слава Богу. Видеть нового предводителя в роли безумного влюбленного, согласитесь, не лучшее первое впечатление.
Добравшись до коморки, я уложил Изольду на сдвинутые рядом подушки, которые еще хранили запах нашей ночи, дождался, пока она заснет, и тихонечко вышел обратно в катакомбы. Надо было проверить, как идут приготовления к траурной церемонии, а также решить свои вопросы.
Продираясь сквозь чуть поредевшую толпу, которая при моем появлении словно онемела, лишь провожала любопытно-настороженными взглядами, я вернулся в кабинет Катерпиллера.
Тело Семена Обуслововича все еще лежало на грибе. Часовых сменили три коротконогих толстых таракана, которые, склонившись над покойником, о чем-то сосредоточенно переговаривались. Подойдя ближе, я поздоровался:
— Здравствуйте, уважаемые господа. Чем изволите заниматься?