– Теперь вы понимаете, причиной какой трагедии могла стать ваша неуместная ревность? – спросил он супругу.
Она кивнула. Ответить иначе королева не могла: горло давили с трудом сдерживаемые рыдания.
– Вы понимаете, что впредь подобное не должно повториться?
Она вновь кивнула.
– Что ж… очень хорошо. Вы понимаете вашу вину и причину моего негодования. Но понимаете ли вы причину, по которой я вас прощаю?
Королева София вздрогнула. Подняла голову, так что ее залитое слезами лицо обратилось к его величеству. То, о чем он только что сказал, казалось ей невозможным. После всего, что вытерпел король по ее вине, он не мог ее простить! Разве только…
Слезы обильнее потекли по щекам ее величества.
– Вы любите меня, – прошептала женщина.
Король Эдуард улыбнулся, подошел к ней, опустился на колени, так чтобы лица их оказались на одном уровне.
– София. Вы и представить себе не можете, как я счастлив, что вы действительно это поняли.
Она хотела сказать что-то в ответ, но губы его величества, прикоснувшиеся к ее губам, не позволили произнести более ни слова.
* * *
Об аресте барона Грея и о последующем побеге Джону сообщил полковник Блодхон.
– Что-то зачастил я в этот дом, – заметил полицейский по окончании допроса дворецкого.
Помимо дворецкого Полковник поговорил также и с другими слугами его благородия, несколько вопросов задал Анне-Марии. Девушка отвечала с притворной готовностью, чем, вероятно, несказанно обрадовала бы полицейского, если бы ответы ее были хоть сколько-нибудь полезны.
Несмотря на то, что надобности в том не было (все понимали, что барон Грей не вернется больше в свой дом), на всякий случай Полковник все же выставил перед крыльцом и задней дверью охрану. Удостоверившись в том, что стражники намерены честно исполнять свой долг, сам следователь счел возможным удалиться.
После его ухода в гостиной воцарилась тишина. Джон, очевидно, раздумывал, как он может помочь своему хозяину. Анна-Мария оценивала возможности использовать дворецкого в интересах короля. Возможностей, как ей думалось, для того было не мало.
Сославшись на головную боль и усталость, бывшая баронесса вскоре поднялась к себе. Джон, не зная, чем еще занять себя так, чтобы не быть заподозренным в чем-либо, отправился совершать свой ежедневный вечерний обход.
Осмотр дома не занимал обычно более получаса, но, по мнению дворецкого, этого времени должно было хватить юной баронессе, чтобы забыться крепким сном. Тогда слуга смог бы покинуть дом без опасений, что его отсутствие будет обнаружено. Дворецкий должен был отправиться к своему господину в оговоренное заранее место.