И, прежде чем Джейсон успел возразить, подруги, переглянувшись, исчезли за дверью.
Внутри было прохладно и тихо. После залитой ослепительным светом улицы девушкам показалось, что внутри царит сумрак, но когда их глаза немного привыкли, они увидели, что стоят в небольшом чисто убранном холле, прямо перед лестницей, ведущей наверх.
– Что ты задумала, Мэри? – шепотом спросила Кэтрин. – Я не уверена, но…
Закончить мысль она не успела. Наверху послышались шаги, и на лестнице появился невысокий, хорошо одетый мужчина средних лет с надменным выражением лица и капризно поджатыми губами. Заметив девушек, он недоуменно приподнял брови, а потом, преисполненный возмущения, снял надетую было шляпу и быстро спустился в холл.
– Что вам здесь нужно, mademoiselles? – строго вопросил он, поправляя белоснежные манжеты. – Вы больны? Или пришли навестить кого-то из пациентов?
– Нет, – робко отозвалась Мэри. – Мы недавно приехали, знакомимся с городом и просто зашли… посмотреть.
– Здесь не театр и не цирк-chapiteau, а заведение, где болеют и умирают люди, – сурово отчеканил мужчина. – Посторонним входить сюда строжайше запрещено! Тем более впечатлительным особам женского пола. – Он поморщился: – Какой беспечностью и глупостью надо обладать, чтобы искать развлечений в подобном месте! Il est révoltant!>38
– Мы не искали развлечений, – возразила Кейт. – Моя подруга измучилась от жары и попросила глоток воды…
– Это военный госпиталь, а не кофейня, мисс! – оборвал ее незнакомец. – Поэтому будьте любезны сейчас же выйти отсюда вон!
Мэри вздрогнула от его окрика и отступила назад. Этот человек с первых же минут вызвал у нее неприязнь, его резкость и грубость больно ранили ее чувства, и единственное, чего она сейчас желала, это, в самом деле, поскорее выйти отсюда – под палящее солнце, в оглушающую духоту.
– Вы меня не дослушали, сэр, – спокойно продолжила Кэтрин. – Мы как раз проходили мимо вашего заведения, когда я вспомнила о том, что… собиралась сделать пожертвование на нужды госпиталя, и пригласила мисс Мэри-Энн зайти со мной. Надеюсь, сэр, вы не сочтете благотворительность глупостью и беспечностью?
Изящным жестом она сунула два пальца за лиф платья, извлекла на свет божий аккуратно сложенную банкноту в сто фунтов и с очаровательной усмешкой показала ее разгневанному мужчине. После чего обе они имели возможность наблюдать за тем, как в мгновение ока праведный гнев неизвестного господина сменяется непередаваемым восторгом, а на его лице, словно по волшебству, появляется маска любезности и глубокого уважения.